Чемпион тюремного ринга

Люди давились перловкой, в которой попадались кости неведомых зверей, напрочь лишенные мяса. Каши было много, украинское начальство не жалело испорченных продуктов. Но на этот раз ее недоварили, и она отдавала специфическим ароматом, о происхождении которого не хотелось задумываться.

– Давайте покурим, – предложил Литвиненко, покосился по сторонам и достал пачку. – Работу ведь каплей никотина не убьешь, верно? – Он вытащил три сигареты, по одной на пару курильщиков.

– Вот черт! – расстроился Немченко. – А я не курю, как назло.

– И я, – каким-то безжизненным эхом отозвался Ратушняк.

– Вы молодцы, ребята, – похвалил их Литвиненко, убирая лишнюю сигарету. – Здоровье – это то, что нам сейчас крайне нужно.

Покурить арестанты успели, а вот на разговор по душам времени не хватило.

С улицы заорал прораб Михалыч:

– Эй, голь перекатная, почему еще сидим? Живо вскочили, взялись за дело!

Работа после обеда оказалась жестокой пыткой. Ноги Ильи заплетались, в руках болели все мышцы, и они упорно не желали поднимать носилки. Но ему приходилось что-то делать. Охрана с интересом поглядывала на заключенных и не прочь была размяться.

Первый час трещали кости, не гнулась спина. Потом дело пошло веселее.

Вновь примчался неугомонный Михалыч, поднялся на второй этаж и впал в неистовый ужас.

– Вы что натворили, кретины?! – орал он, хватаясь за голову. – На хрена заложили кирпичом проем для технической двери?! – Прораб схватил за шиворот оторопевшего Немченко и ткнул его носом в свежую кладку, да так, что нос затрещал. – Я же вас предупредил еще утром: от сих до сих! Вы что наделали, саботажники?!

Немченко растерянно хлопал ртом. Он впервые слышал о какой-то технической двери.

Злости прораба не было предела. Кулаки у него были мясистые, силу девать некуда. Он крепко ударил Немченко по челюсти. Арестант попятился, схватился за отбитое место. В глазах его забегал страх.

– Михалыч, проснись, – мрачно проворчал Бушмин. – Ты что несешь? Вот здесь технологический проем, ты же сам утром пальцем ткнул. – Он показал на участок стены, свободный от кладки. – Мы все сделали точно так, как ты говорил. Зачем проем по центру? Он должен быть с краю.

Михалыч резко повернулся к нему, мельком глянул на показанный участок, снова уставился на Бушмина. В принципе, тот говорил правду, но прораб готов был сдохнуть, лишь бы не признать этот факт.

– Инцидент исчерпан, Михалыч? – ровным голосом спросил Илья. – Или ты будешь настаивать на своем и мы лишь потеряем время, потакая твоим глупостям?

Прораб побагровел и уже собрался повторно применить кулак. Илья не шевелился. Он играючи отбил бы удар, а потом выбросил бы крикливого прораба со второго этажа к такой-то матери. Что-то остановило Михалыча. Взгляд арестанта ему очень не понравился.

Он злобно запыхтел, потом начал дергаться и завопил:

– Чего уставились, дармоеды? Быстро за работу! Через полчаса все закончить, потом пулей в подвал. Замесить бетон, и чтобы к вечеру все полы там были стянуты.

Заключенные опять работали на износ. Спуск в подвал был тоже не из легких. Ноги людей скользили по ступеням, носилки вываливались из рук. Бушмин и Немченко трудились буквально лежа.

В довершение всех бед Илья упал на свежезалитый пол и ударился головой о стену. Состояние его было отчаянным, когда писклявая сирена известила об окончании рабочего дня. Народ под конвоем сбредался на стоянку. Вскарабкаться в грузовик было равносильно подъему на Джомолунгму.

Охрана потешалась над людьми:

– Смотри-ка, залезть не могут! А если по башке дадим, получится?

После нескольких ударов процесс пошел активнее. Арестанты вползали в свои клетки и падали без чувств.

Обратную дорогу из Кашлан Илья почти не помнил. Прибытие в лагерь, лай собак, караульные вышки, замусоренная дорожка между бараками. Он машинально впихивал в себя тухлую бурду. Видимо, это снова была каша. В голову что-то лезло, но не мысли.

Вскоре он рухнул на кровать без задних ног и понял, что это была пустота. Оглушительная, безбрежная. Тебе абсолютно плевать на то, что с тобой будет завтра, хочется только спать.

Глава 7

Потом снова был день, лай собак и надзирателей, водные процедуры в корыте для свиней, унижение, глумление над изможденными людьми. Прикладом в ухо досталось и Илье. Он разглядел лыбящуюся физиономию обладателя автомата, предельно наглую, загорелую.

– И чего ты смотришь, козел? – вежливо осведомился боец. – Хочешь еще получить? Перед тобой старший солдат украинской армии Козюпа. Я тебя запомню!

«Обзаводимся друзьями, – тоскливо подумал Илья. – Весьма прискорбно, но я не чувствую желания отомстить обидчику, а ведь нахожусь в этом лагере только один день».

«Соберись, старлей, не сдавайся, – царапался внутренний голос. – Думай о побеге, готовь его, планируй, прощупывай обстановку».

«Отстань! Я немного устал. Дай собраться с силами», – отбивался Ткач, но понимал, что голос прав.

Безразличие засосет его, заставит превратиться в растение.