Чердак на Куин-стрит

– Я скорее склею себе губы. – Он взял меня за руку и подвел нас обоих к краю тротуара. Мимо нас гуськом прошествовали две девушки в толстовках с логотипом колледжа Чарльстона. Обе разговаривали и одновременно яростно шлепали пальцами по экранам своих телефонов, ни разу не споткнувшись и не подняв глаз.

– Разве Алмаз Надежда не принадлежал когда-то Марии-Антуанетте? – спросила я, когда мы зашагали дальше.

– Не ей лично, но он принадлежал французской королевской семье, пока им не отрубили головы. Вот почему легенда гласит, что он проклят. Ничто так не способствует нехорошим слухам, как смерть под ножом гильотины.

– Готова спорить на что угодно. Итак, что общего у Алмаза Надежды с алмазами Конфедерации? Как я понимаю, это должно быть довольно правдоподобно, чтобы взволновать пишущих про клады блогеров.

Джек странно посмотрел на меня:

– Ты действительно хочешь знать?

– Конечно. Если Марк снова начнет копать, наверно, я должна знать почему.

– Разумно. Что ж, когда во время революции французская казна была разграблена, Французский Голубой – как тогда назывался Алмаз Надежды – был украден и исчез на двадцать лет. Первоначально он весил около шестидесяти семи каратов, но, когда вновь объявился два десятилетия спустя, его вес был всего около сорока четырех каратов. Ходили слухи, что его распилили пополам, но никто точно не знает, что случилось с другой половиной, пока не было обнаружено малоизвестное фото султана Брунея, щеголявшего чем-то похожим на копию Французского Голубого. Камень висел на шейной ленте в той же оправе, которую когда-то носил король Людовик XIV. Даже без проверки снимок был помещен в статью USA Today. На всех форумах, посвященных поиску кладов, тотчас начались разговоры.

Говоря, Джек держал руки в карманах, его взгляд был прикован к тротуару перед нами, брови сосредоточенно нахмурены. Точно такой же взгляд бывал у него, когда он был погружен в свои замыслы.

– Это та самая идея, которой ты не был готов со мной поделиться?

Он собирался что-то сказать, но несколько раз умолкал, так и не сумев произнести ни слова.

– Ты еще не готов говорить об этом, – сказала я, не сумев скрыть обиду в голосе.

– Похоже на то.

Прежде чем я успела напомнить ему, что мы всегда обсуждали его книги на каждом этапе процесса ее написания, Джек отвлек меня, положив руку мне на поясницу, чтобы провести мимо группы туристов, шедших в ряд по тротуару, не обращая внимания на других пешеходов. Мне было приятно твердое тепло его ладони, оно окутывало меня, как пальто. Когда он опустил руку, я едва не попросила его вернуть ее на место, но затем вспомнила, что мы расстались. Хотя и жили до сих пор в одном доме. И все равно любили друг друга.

Я снова подумала, не поднять ли тему визита к семейному консультанту, но проглотила слова. Я не стремилась повторить опыт, который был у меня, когда я была моложе и обратилась за советом о том, как мне пережить разлуку с матерью. Было что-то в процессе открытия моего разума и глубокого копания, что делало меня особенно уязвимой для беспокойных душ, ищущих путь внутрь. Я то и дело меняла психотерапевтов, когда они предлагали выписать мне лекарства, чтобы заставить умолкнуть духов в моей голове, а затем и вообще отказалась от терапии.

Я также лелеяла тайный страх, что психотерапевт может сказать Джеку и мне, что мы несовместимы и должны сделать наше расставание постоянным. Вот почему, когда моя мать или Джейн поднимали эту тему, я возвращалась к прежней Мелли и старалась перевести разговор в другое русло.

Мы свернули направо на Коминг-стрит, и наш разговор прервался. Мы были вынуждены то и дело петлять в многолюдной толпе, прежде чем достигли впечатляющей и совершенно новой городской библиотеки, где теперь располагался архив Исторического общества Южной Каролины. Поднявшись по ступенькам, мы, затаив дыхание, прошли через библиотеку и направились в читальный зал на третьем этаже.

Мы застали Ивонну Крейг сидящей перед компьютером за справочным столом. Сегодня на ней был красивый желтый свитер, элегантно облегавший ей плечи. Ее красивые седые волосы были зачесаны назад и собраны в блестящий пучок. Я все еще мысленно представляла ее себе в старом Огнеупорном здании на Чалмерс-стрит, где хранились архивы, до того как их вместе с Ивонной перевезли в новую библиотеку на территории кампуса Чарльстонского колледжа.

Несмотря на свои годы, Ивонна стремительно поднялась. Ее очки болтались на цепочке на ее шее. Она подошла к нам, сияя улыбкой, предназначенной нам обоим. Впрочем, я знала: в первую очередь эта улыбка предназначена Джеку. Мне потребовалось время, чтобы перестать ревновать близкие отношения восьмидесятилетней дамы с моим мужем, но в конце концов я с этим смирилась.

Она подставила каждую щеку Джеку для поцелуя, затем сделала то же самое со мной, после чего отступила и поправила на плечах желтый свитер.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, Ивонна, но, когда мы впервые встретились, я, кажется, помню, что вы пользовались тростью.