Черепа

– Этот, – кивнула она на скалящегося Психа, – болтал, типа ты главный в вашей банде?

– Отряде, мы – отряд. «Черепа», – ухмыльнулся я, разглядывая гладкое розовое лицо. – И да, я – командир. А чё?

– Да ничё, – рассмеялась она и убрала пустые миски из-под свиной похлёбки. – Рожа у тебя – самая тупая из всех. Хоть и смазливая, как мне нравятся.

– Дык чё тогда теряешься? – Я заметил, что муженёк Лисы хмуро смотрит в нашу сторону. – Муж – не стена. Его и подвинуть можно.

– Городок у нас маленький, – Лиса, видать, решила съехать со скользкого базара, – спокойный. А твои охламоны разбрелись и глупостями занимаются. Угомонишь?

– Так они сами угомонятся. – Мы опять встретились взглядами. – К вечеру. Ты ж сама знаешь.

– Знаю, – поморщилась Лиса. – Сколько вас, таких беспокойных, уже забредало. Но всё ж таки, как старший, предупреди, чтобы до смертоубийства не доводили. А я подумаю.

– Подумай. А я уж своих балбесов как-нибудь усмирю.

Лиса уже вроде пошла, но остановилась и кивнула в сторону угла помещения, где за небольшой загородкой разместились Хлоя и Джессип. Да и то, «Добрая дорога» оказался самым пристойным кабаком во всём Корпетсе. Ну и постоялый двор тут ничего себе. Где же ещё нашим дворянчикам брюхо набивать?

А вообще, это надо было видеть. Когда мы только подъезжали, то встретили блондинчика за лигу до Корпетса. Он торчал посреди тракта и всё прикладывал ладонь к бровям. Явно граф не сразу скумекал, что в повозке едем именно мы, а когда сообразил, то чуть не затоптал своим конём наше пегое недоразумение, успевшее к этому времени совершенно выбиться из сил.

Стоило Хлое выбраться наружу, как Джессип тотчас так её обнял, что я реально ожидал услышать треск костей. Величие чего-то там бормотала блондинчику в ухо, а тот молча гладил её по спине. Ну, казалось бы, чего ещё бабе нужно? Вот тебе мужик, пущай и придурочный дворянчик, но временами ничего себе. Тебя на руках готов таскать, чего ещё? Но нет, Хлоя мягко отпихнула Джессипа, а тот, лопух, даже ничего не сказал. Посадил впереди себя на коня и ускакал.

– Как думаешь, присунет он ей али нет? – задумчиво спросил Кошель.

– Дурень ты, Кошель, – отозвался Свин. – У благородных нет такого – присунет.

– Чё, совсем нет? – недоуменно спросил доверчивый Кроль. – А детишек они как делают?

– Дубина, слов таких нет: присунет, – подключился Хорёк. – У их оно зовётся – заняться любовью али интимная близость.

– Хрень какая-то! – с досадой отозвался Кошель. – Так присунет али нет?

– Тебе-то чё? – лениво отозвался я. – Свечку желаешь подержать?

– А чё, – оживился Кошель, – хуч поглядеть, как оно у королевы? Может, не так, как у обычной бабы!

– Ага, поперёк. – Я пнул возницу: – Поехали, а то уши развесил.

Короче, сейчас наши дворянчики ворковали за загородкой, а Лиса собиралась чего-то о них спросить.

– Эй, как тебя там, – окликнула она, – Крест, вроде так? Эти двое явно не вашего круга. Я бы даже сказала, они – из дворян, и не самых мелких. Как такие отбросы, как вы…

Псих недовольно заворчал.

– Да ладно тебе, чернозубый, не строй из себя непонятно кого. Хорошо, что они делают в бан… отряде наёмников?

– Путешествуют, – ответил я и показал Психу, чтобы наливал. – Выпьешь с нами, зеленоглазая? А я тебе всю правду расскажу.

– Ручку позолоти, – ухмыльнулась Лиса. – На бродягу ты не сильно смахиваешь. Всё, веселитесь. И ты обещал, что твои бандюки руки распускать не станут, помнишь?

– Вали уже. – Псих успел надавать пацанам зуботычин, так что все знали, как можно шухарить, а чего делать никак нельзя. – Ты сама подумай про то, что я сказал.

– Подумаю. – Она ушла, покачивая крутыми бёдрами, а я перехватил ещё один мрачный взгляд хозяина…

Подступал вечер, Псих уже едва ворочал языком, но ещё пытался рассказать о каком-то давнем сражении, где его отряду наваляли по заднице. Получалось хреново, и помощник начинал уже четвёртый раз. Пришёл Кусок и доложил, что караулы сменились до утра. Я велел ему идти отдыхать. Псих понёс какую-то полную околесицу и на середине неразборчивой фразы хлопнулся лбом о столешницу.

За соседним столом сидели Пузырь и Фингал, так что я велел им тащить отрубившуюся пьянь в его комнату. Пузырь принялся недовольно пыхтеть, и я легко врезал ему по пузу. Чуть дальше сидели какие-то залётные, по виду из купцов. Так их охранник начал перхать над кряхтящим Пузырём. Я внимательно поглядел на коренастого усача, и его загорелая рожа стала белее муки. Больше никто не веселился.

Я остался сидеть, неторопливо попивая настойку. Хозяин, как я погляжу, тоже успел хлебануть из кружки, куда ему плеснула жена, и здорово повеселел. Пару раз подходила Лиса и спрашивала, ничего не надо? Я отвечал, что пока – нет.