Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова

—     Ну, это мы посмотрим после того, как ты до­станешь мешок. А я пока пойду поищу веревку.

—    Но все магазины уже закрыты. Где ты доста­нешь веревку?

—     Это уж мое дело,— сказал Дон.

—    Тебе придется отвезти меня домой. Здесь я не смогу передать мешок.

—     Как только вернусь с веревкой.

—     Дон!

—    А!

—    А это не воровство? С денежным деревом?

—     Нет. Если даже у Дж. Микки и есть денежное дерево, он не имеет никаких прав держать его в са­ду. Дерево общее. Больше, чем общее. Какое у него право собирать все деньги с дерева и ни с кем не делиться?

—    А тебя не поймают за то, что ты делаешь фаль­шивые деньги?

—     Какие же это фальшивки? — возмутился Дон.— Никто их не делает. Там же нет ни пресса, ни печатной машины. Деньги сами по себе растут на дереве.

Она перегнулась через стол и прошептала:

—    Так, это так невероятно! Разве могут деньги расти на дереве?

—    Не знаю и знать не хочу,— ответил Дон.— Я не ученый; но скажу тебе, что эти ботаники на­учились делать удивительные вещи. Ты про Бер­банка слыхала? Он выращивал такие растения, что на них росло все, что ему хотелось. Они умеют выращивать совсем новые плоды, менять их размер и вкус и так далее. Так что если кому-нибудь из них пришло бы в голову вывести денежное дерево, для него это пара пустяков.

Девушка поднялась из-за стола.

—    Я пойду за мешком,— сказала она.

Дон забрался на дерево, которое росло в переул­ке у самой стены.

Он поднял голову и посмотрел на светлые, ос­вещенные луной облака. Через минуту или две об­лако побольше закроет луну, и тогда надо будет спрыгнуть в сад.

Дон посмотрел туда. В саду росло несколько де­ревьев, но отсюда нельзя было разобрать, какое из них было денежным. Правда, Дону показалось, что одно из них похрустывает листьями.

Он проверил веревку, которую держал в руке, мешок, заткнутый за пояс, и стал ждать, пока об­лако закроет луну.

Дом был тих и темен, и только в комнатах верх­него этажа поблескивал свет. Ночь, если не считать шороха листьев, тоже была тихой.

Край облака начал вгрызаться в луну, и Дон по­полз на четвереньках по толстому суку. Потом привязал веревку и опустил ее конец.

Проделав все это, он замер на секунду, прислу­шиваясь и приглядываясь к тихому саду.

Никого не было.

Он соскользнул вниз по веревке и побежал к дереву, листья которого, как ему казалось, похру­стывали.

Осторожно поднял руку.

Листья были размером и формой с двадцати­долларовую банкноту. Он сорвал с пояса мешок и сунул в него пригоршню листьев. И еще, и еще...

«Как просто!—сказал он себе.— Как сливы. Будто бы я собираю сливы. Так же просто, как со­бирать...»

«Мне нужно всего пять минут,— говорил он се­бе.— И все. Чтобы пять минут мне никто не мешал».

Но пяти минут у него так и не оказалось: у него не было ни минуты.

Яростный смерч налетел на него из темноты. Он ударил его по ноге, впился в ребра и разорвал ру­башку. Смерч был яростен, но беззвучен, и в пер­вые секунды Дону показалось, что этот сторож- смерч бесплотен.

Дон сбросил с себя оцепенение внезапности и страха и начал сопротивляться так же безучастно, как и нападающая сторона. Дважды ему удава­лось ухватываться за сторожа, и дважды тот ус­кользал, чтобы вновь наброситься на Донателло.

Наконец он сумел вцепиться в сторожа так, что тот не мог пошевелиться, и поднял его над головой, чтобы размозжить о землю. Но в тот миг, когда он поднял руки, облако отпустило луну и в саду ста­ло светло.

Он увидел, что держит, и с трудом подавил возглас изумления.

Он ожидал увидеть собаку. Но это была не соба­ка. Это было не похоже ни на что, виденное им до сих пор. Он даже не слышал о таком.

Один конец этого существа представлял собой рот, другой был плоским и квадратным. Разме­ром оно было с терьера, но это был не терьер. У него были короткие, но сильные ноги, а руки бы­ли длинные, тонкие, заканчивающиеся крепкими когтями, и он подумал, как хорошо, что он схватил это существо, прижав его руки к телу. Сущест­во было белого цвета, безволосое и голое, как ощипанная курица. За спиной у него было прикрепле­но что-то, очень похожее на ранец. И тем не менее это было еще не самое худшее.

Грудь его была широкой, блестящей и твердой, как панцирь кузнечика, а на ней вспыхивали светя­щиеся буквы и знаки. Дона охватил ужас. Мысли молниеносно сменяли одна другую, он пытался удержать их, но они крутились где-то, и он никак, никак не мог привести их в порядок.

Наконец непонятные знаки исчезли с груди су­щества, и на ней появились светящиеся слова, написанные печатными буквами:

—    Отпусти меня!

Даже с восклицательным знаком на конце.

—     Дружище,— сказал Дон, основательно по­трясенный, но тем не менее уже пришедший в себя.— Я тебя не отпущу просто так. У меня есть насчет тебя кое-какие планы.

Он обернулся, нашел лежавший на земле мешок и пододвинул к себе.

—    Ты пожалеешь,— появилось на груди суще­ства.

—     Нет,— сказал Дон,— не пожалею.

Он встал на колени, быстро развернул мешок, за­сунул внутрь своего пленника и затянул резинку.