Черепашки-ниндзя на острове чудовищ

Он был рядом и смотрел на бой. Когда-то он был любимцем Солли. Она каталась на нём и всегда от­носилась ласково. И теперь динозавр стал смутно вспоминать, что прежде жил иначе и не был злым. А происходило это потому, что жезл Крэба слабел на расстоянии. У дино­завра просыпалось прежнее со­знание.

Он вспомнил, что всегда не любил гиен, они были про­тивны ему. И когда гиены, казалось, вот-вот осилят кро­ликов, динозавр шагнул впе­рёд.

Каким-то десятым чувством Донателло понял, что это не конец, а спасение, увидев иду­щего на них динозавра. Он ловко забрался ему на шею и стал гладить по голове зверя.

Динозавр вспомнил ласковые ладошки Солли.

В следующую минуту гиены почувствовали себя худо. Динозавр

Зуко разметал их во все стороны. Гиены трусли­во отступили, оставив в покое друзей.

В одной из комнат замка Крэб и Пилсберг со­ставляли план на ближайший день.

— Завтра я снимаю похищение прин­цессы, — говорил Пилсберг. — Для этого придётся её освободить.

— На время, — заметил Крэб. — Будет спокойней, если она постоянно будет в клетке.

— Такое ощущение, что вы боитесь этой девчонки, — ус­мехнулся Пилсберг.

— Это уж мои заботы, — сказал Крэб. — Не суйте нос, куда не нужно. Я как-нибудь сам разберусь со своим хозяй­ством.

— Мы опять начинаем ссо­риться, — упрекнул Пил­сберг. — Но вы согласны, что летающий ящер не может похитить                  принцессу в клетке?

— Пожалуй, да, — вынужден был согласиться Крэб. — Как вы будете снимать?

— Натурально, — оживился Пилсберг. — Я люблю правду жизни. Всё должно быть предельно достоверно. Тогда нам поверит зритель.

— Я спрашиваю, что будет делать Солли? — не­довольно произнёс Крэб.

— Значит так, — вскочил Пилсберг и стал ходить по комнате, показы­вая по ходу рассказа. — Преле­стная принцесса вышла погу­лять в лесок. Вот она оказалась на поляне. Собирает цветочки.

Получился славненький букет.

Она нюхает цветы, закатывает от удовольствия глаза и поёт пе­сенку. Стихи я уже сочинил.

И музыку тоже. Дело в том, что я отличный поэт и композитор.

Значит музыка такая — ля-ля, ля-ля, и ля, и ля. Вы когда-ни­будь слышали лучше мелодию?

Уверяю, что нет.

— Сойдёт, — согласился Крэб. — А слова?

— Слова изумитель­ные! «Я пташка, я пташка, — поет принцесса, — чудесная канашка».

— Вы считаете, что это гениальные стихи? — усомнился Крэб.

— Если это вас не устраивает, предлагаю другой вариант. «Я пташка, я пташка, печальная монашка».

— По-моему, это лучше, — сказал Крэб.

— Полностью с вами согласен! — уми­лился Пилсберг. — Возникает потря­сающий образ. Печальная прин­цесса в чёрном платье. Она грустит. Ей видится далёкий остров, дворец на том острове и сидящий на троне властелин. Каково?

— Утверждаю, — кивнул Крэб.

— И вдруг появляется лета­ющий ящер, — взмахнул рука­ми Пилсберг. — Он хватает клювом принцессу и уносит за облака.

— И всё? — спросил Крэб.

— Не понял вас, — озабо­ченно спросил Крэб.

— Принцессу можно в клетку? — пояснил Крэб.

— Безусловно! — закричал Пилсберг. — Это, скажу я вам, умопомрачительно! Трогательные мечты девушки обернулись заточением в клетку. Это просто здорово!

Пилсберг понимал, что Крэб только мешает ему. Эта клетка по сюжету совсем не нужна бы­ла. Но кто платит, тот и заказывает му­зыку. Пилсберг надеялся, что при монтаже он многое сделает так, как ему хочется. Он надеялся монтаж картины произвести у себя на студии в Нью-Йор­ке. Тогда Крэб не будет ме­шать!

А Крэба не оставляли тре­вожные предчувствия. Он привык к тому, что все звери находились на корабле и все­гда были под его надзором. Ему никогда не приходилось оказываться в такой ситуа­ции.

Его подопечные разо­шлись по острову. Он со­гласился на это только потому, что звери бы­ли голодны. С го­лодными чудовищами лучше не иметь дела. Но уже прошло достаточно времени и надо бу­дет послать гиен, чтобы они пригнали зверей ближе к крепости. Жезлом Крэб старался поль­зоваться как можно реже, чтобы зря не тратить энергию.

Тут вошёл в комнату Шредер и за­явил, что нигде не нашёл черепа­шек.

— Как бы не удрали, — предположил он.

— Куда они могут удрать с острова? — удивился Пилсберг.

— Может, какую лодку на­шли, — сказал Шредер. — Это такой народ! За ними глаз да глаз нужен.

— Как же я буду снимать, если нет рыцарей? — расстро­ился великий режиссёр.

— Может хоть одного най­дёшь, — обратился Крэб к Шредеру. — Я вроде ви­дел, как Микеланджело прохаживался во дво­ре.

— Это можно, — кивнул Шредер.

— Да зачем мне нужен один! — воскликнул Пилсберг. — Это опять же не по замыслу.

— Ничего страшного, — успокаивающе ска­зал Крэб. — Может, даже лучше, когда принцес­су бросился спасать один рыцарь, а не целая

банда. Что вы скажете по этому поводу, Пилсберг? Вот когда надо на­прячь свою фантазию и выдать такое, чтобы я окончательно убедился, что вы великий ре­жиссёр.

— До сих пор вы ещё сомне­ваетесь? — с горечью произнёс Пилсберг и тут же закричал:

— Это мощно! В поединок с чудовищами выходит один рыцарь! Именно эта идея при­шла мне в голову минуту на­зад.

Тут в дверь заглянула гиена. Вид её был самый жалкий.

— Что такое? — загремел Крэб, почуяв неладное.