Через год в это же время

Она закрыла глаза и наклонилась к нему, и Квинн шагнул вперед. И внутри у него что-то подпрыгнуло, когда ее мягкие полные губы прижались к его губам.

Конечно, Квинн и раньше целовал девочек, но не так. То были влажные, механические, приятные поцелуи, но вполне осознанные и потому немножко глупые. Как с той девочкой из хоккейного клуба, которая просто сунула язык ему в рот и вертела им, как ящерица. А сейчас происходило нечто совершенно новое; каждая часть тела Квинна участвовала в этом, губы девочки двигались в одном ритме с его губами. Квинн ощутил мгновенную реакцию в своих джинсах и отодвинулся, испугавшись, что она может это заметить.

– Вау! – раскрасневшись, тихо выдохнула девочка. – Э-э-э… С Новым годом!

– С…

Квинн даже этого повторить не смог, его ум кипел от вопросов: это что, именно такой поцелуй, каким он должен быть? А как ее зовут? Увидит ли он ее снова? Можно ли ему сейчас еще раз поцеловать ее, не прижимаясь к ней оскорбительно вздувшимися джинсами?

Но прежде, чем он нашел ответ хотя бы на один из этих вопросов, зазвонил его телефон, а потом и второй. Девочка растерянно посмотрела вниз.

– Извини…

Квинн отступил на шаг и достал оба телефона. По одному звонила его мать, по другому – таксомоторная компания. Была всего одна минута после полуночи. Квинн повернулся к девочке спиной, не желая, чтобы она заметила бугор на его джинсах.

– Я… Мне нужно ответить, но подожди, пожалуйста. Я быстро.

Он виновато и умоляюще посмотрел на нее и вышел через заднюю дверь во двор за клубом.

– Да, – сказал он, отвечая сначала матери. – Мам, я тут вроде как за…

– Квинн! – Она плакала. – Мне нужно, чтобы ты вернулся прямо сейчас!

– Мам, я вернусь через полчаса, я же говорил…

– Ты должен вернуться сейчас же, Квинн! Мне кажется, в саду кто-то ходит и пытается пробраться в дом!

Она задыхалась от панического страха.

Квинн медленно, протяжно вздохнул. Потом перезвонил насчет такси. У него было пять минут, достаточно, чтобы узнать имя девочки и ее телефон.

Но когда он вернулся в коридор, ее там уже не было.

Первое февраля 2020 года

Минни проснулась в панике. Она не могла дышать. Что-то ее душило. Она резко села, хватая ртом воздух, в ужасе размахивая руками. Серый комок меха метнулся с ее кровати с пронзительным воплем. С тех пор как они на прошлой неделе переехали домой, Лаки упорно желал спать на голове Минни. То ли он боялся, что его выгонят из нового дома, то ли ему просто не хватало теплого местечка на холодильнике, – Минни не знала. Но это уже превращалось в угрозу жизни.

При взгляде на комнату у Минни на мгновение возникло ощущение, что она находится неведомо где. Потолок был слишком низким, окна не там, где им следовало быть, и еще слышалось зловещее тиканье, словно неподалеку собиралась взорваться сотня бомб. Потом она вспомнила, что находится в родительском доме, лежит на матрасе на полу в своей старой комнате на чердаке. А тикали не бомбы, а сотни часов.

Маленькое, восемь на десять футов, пространство было заполнено коробками и старыми чемоданами. В середине комнаты стоял рабочий стол отца, заваленный оставшимися инструментами и увеличительными стеклами, которым он пока не нашел места. Деревянный каркас ее разобранной кровати стоял у стены, освобождая место для коробок.

В последние недели Минни казалось, что ее разматывают, как клубок шерсти, обдирая все подряд и оставляя ее нагой. Все то, что определяло ее жизнь, исчезло. Минни была поваром, имела пекарню, жила на Эссекс-роуд, встречалась с Грегом. Разрыв с Грегом был подобен исчезновению последнего пункта самоидентификации.

Возвращать хозяину ключи от квартиры было очень тяжело.

– Это лишь временно, – утешала ее Лейла, помогая перетащить коробки в прихожую. – Не навсегда же ты переезжаешь к родителям.

Но Минни совершенно не представляла, как ей выкрутиться и снова снять квартиру. И со всей этой суетой, с переездом, разрывом с Грегом и внезапным шквалом заказов у нее не было ни минуты, чтобы придумать, как сообщить Лейле насчет их бизнеса. Минни ждала, что ее осенит вдохновение, но оно не приходило.

Она посмотрела на одни из часов на стене, выясняя, который час, но все часы показывали разное время. Она заглянула в свой телефон. Одиннадцать утра. Она не спала почти всю ночь, ее мозг был слишком взбудоражен; видимо, задремала она только под утро. И тут же в мыслях снова началась сумятица, и Минни поняла, что их не утихомирить, пока она не составит список проблем.

Она записала в телефон: