Через пламя и ночь

Толпа встретила городского главу выкриками, кто-то – радостными, кто-то – нет. Глава говорил долго. Мавна не видела ни его, ни терем за спинами – только крышу с резными украшениями – но вроде бы с главой было несколько чародеев из столицы.

Сперва почтили память погибших и обещали, что в каждой церкви этой ночью будут молиться об их душах. Потом рассказали, что большинство дорог сейчас открыты и безопасны, упыри не собираются в стаи, а на оставшихся охотятся чародеи. Мавна слушала всё это вполуха, устроив голову на плече Илара, а сама всё разглядывала людей. Не будет ли среди них высокого черноволосого чародея?.. Мелькали похожие, и каждый раз в груди ёкало, но тут же она понимала: нет, не он, кто-то чужой.

Хотелось бы, конечно, и Варде увидеть, но тут Мавна точно знала, что ещё не время, не стоит ему соваться в Озёрье. Попозже.

После речи глава объявил, что этот день будет считаться Днём свободы Озёрья, и пообещал, что в следующем году устроит большие гулянья и пригласит на торг купцов со всех уделов и весей.

В тёмно-сливовое небо с треском полетели шутихи и рассыпались кружевом золотых огней, на мгновение напомнив Мавне капли морошкового варенья или расколотый леденец-петушок. Пошла бойкая торговля медовухой, пивом и брагой, довольный народ окружал лоточников с напитками и едой, и казалось, что никто в Озёрье не сидит по домам, все вышли на улицы радоваться, что городу больше не грозят нежаки.

– Слава дозорным!

– Слава чародеям!

– Слава ратным батюшкам и матушкам!

– Слава главе! – доносилось отовсюду.

Купава ткнула Илара под бок.

– А вот они радуются и не понимают, что один из их спасителей сейчас прямо тут сидит такой скромный.

Илар, смущённо улыбнувшись, провёл ладонью по затылку.

– Да не такой уж я спаситель. Так, несколько нежаков убил. Как и дома.

Купава крепко поцеловала его в щёку.

Где-то заиграла музыка, некоторые танцевали, и галдёж поднимался такой, что было ясно: Озёрье в эту ночь не будет спать. Ну и пусть. Мавна радовалась за этих людей, для которых всё осталось позади.

– Пойдёмте в наш кабак, – предложила она неожиданно для самой себя. – Там райхианское пиво и Наирча, наверное, уже играет на цимбалах. – Там уютнее. Только Раско спать уложим, а то он уже носом клюёт.

* * *

В кабаке всё было так, как Мавна и представляла: райхи тоже отмечали хорошие вести, но не так широко, как в городе. С трудом отыскался свободный стол, Гожо только и успевал подливать пива и чая, несколько людей заказали то тёмное зелье из трав, но никто из них не упал после первой порции. Мавна грустно хмыкнула в свою кружку.

Они втроём взяли пива, но попросили немного разбавить – Мавна предупредила, что с непривычки оно уж слишком сильно ударяет в голову, хотя Илар в хмельной избе Гренея и не такое пил, и всё ему было нипочём.

Наирча и правда играл на цимбалах, и люди танцевали и пели, как могли – пусть не очень стройно, но искренне и красиво. Дверь открывалась и закрывалась, и с каждым хлопком Мавна смотрела, кто вошёл. Купава накрыла её руку своей ладонью.

– Хочешь, пойдём потанцуем?

Со стороны стойки их окликнул Лируш – щёки у него уже были подозрительно свекольными – и, улыбнувшись во весь рот, показал жестами, что хочет танцевать с обеими.

– Да нет. Вы с Иларом идите.

Мавна подпёрла кулаком щёку и со вздохом облокотилась о стол. Пахло ягодно-травяным и кислым – от пива, терпким – от других напитков, тёплым и вкусным – от еды, дымом и воском – от светильников. Играли цимбалы, стучали по полу ноги танцующих, с грохотом двигались стулья и скамьи, но весь этот гвалт был приятным, живым, обволакивающим, и хотелось сидеть и сидеть в тепле и полумраке, радоваться, что хоть у кого-то больше нет тревог.

За шумом Мавна и не слышала, как вновь открылась дверь. Только краем глаза уловила, как кто-то стремительно прошёл мимо лавки с поющими пьяными парнями и сел за дальний стол – так тихо, что никто и не заметил. Мавна подняла голову и с волнением всмотрелась в полумрак.

Сердце забилось часто-часто, во рту стало сухо. Быстро допив своё пиво, Мавна торопливо встала.

– Ты куда это? – строго спросил Илар.

Не ответив, она прошла мимо Наирчи с цимбалами, обогнула танцующих, чуть не столкнувшись с особенно ретивой парочкой, и бесшумно опустилась на последний незанятый стул в кабаке.

– Я боялась, – сказала она севшим голосом.

Смородник вздрогнул – слишком задумчиво вглядывался в танцующих и, наверное, правда не заметил, как она подкралась. На его лице проступило удивление, смешанное с облегчением, и Мавна чуть не расплакалась, глядя на него: живой, целый, такой же, каким она его запомнила, – только ещё лучше.

– Не стоило, – ответил он и слегка улыбнулся.

Мавна положила руки на стол – так, чтобы мизинцем дотронуться до пальцев Смородника. Он, поколебавшись пару мгновений, накрыл её кисть своей ладонью, и от тепла его руки по коже побежали крупные мурашки, а в животе разлилась приятная согревающая дрожь.