Через пропасть в два прыжка

Закончив осмотр салона, Вашко долго ковырялся в моторе. Лапочкин не без интереса наблюдал за его манипуляциями — тот отвинчивал какие-то круглые крышки, заглядывал под них, недовольно хмыкал, приподнимал аккумулятор, шарил рукой под двигателем и противно по-стариковски кряхтел. Чертыхнувшись, Вашко захлопнул капот и молча перешел к багажнику: запаска, набор ключей, заводная рукоятка да сапоги… Поддев перчаткой, Вашко отодрал резиновый коврик — все та же соломенная труха, путешествовавшая с автомобилем, похоже, не первый год.

— Есть что-нибудь? — с надеждой спросил Лапочкин.

— Нет. Как там с записями?

— Сплошные пустяки, шеф. Какой-то километраж, расходы на бензин.

— Чьи? Тушкова или нашего водилы?

— А шут разберет.

Теперь голос Вашко раздавался с водительского сиденья — Иосиф Петрович грузно плюхнулся в него, широко раскорячив ноги вокруг рулевой колонки, и, сгорбившись, шарил рукой по нижней части сиденья.

— Не пойму — здесь ничего нет. Зачем тогда такие предосторожности? — Он закурил и, поворачивая из стороны в сторону голову, принялся оглядывать салон.

Спроси его, что он ищет, и он не смог бы ответить на этот вопрос. Письма? Записки? А кто сказал ему, что они должны быть здесь. Но тем не менее какое-то свербящее чувство подсказывало: должно быть здесь что-то, проливающее свет на эту далеко не самую симпатичную из известных ему историй.

— Все чепуха! — авторитетно провозгласил Евгений, садясь рядом, распихивая карты и путеводители. — Может, открутим приборную панель.

— Я что — таможенник! — неожиданно вспылил Вашко. — Я такие штуки делать не умею! — Он вылез из машины, вышел за ворота и долго с остервенением ковырял ногой снег.

Чертыхнувшись в который раз, он принялся ходить взад и вперед по небольшому дворику меж двух рядов гаражей. Тяжело шагая по пухлому снежному ковру, оставляя глубокие вдавленные в снег ямки, он старался не наступать дважды в один и тот же след. Евгений, оставшийся в гараже, подозрительно притих — не вышел, как это всегда бывало, за Вашко, а беззвучно сидел в машине, словно нашкодивший школьник.

— Скоро ты там? — не скрывая раздражения крикнул Вашко.

— Сей секунд! — с какой-то невозмутимой интонацией, свидетельствующей о возможном подвохе, ответил Евгений. — Тут, шеф, надо кое-что пересчитать, а у меня с арифметикой неважно.

— Потому и пошел в милицию? — рванул на себя дверь Вашко.

На коленях Лапочкина лежал кривой оборванный кусок полиэтилена, обрывок газеты, и пачки, пачки, новеньких червонцев и двадцатипятирублевок.

— Где взял? — Вашко нервно крутил в рукесвязку «десяток».

— А вот туточки лежало, — Лапочкин ткнул пальцем в противосолнечный козырек лобового стекла, продолжая подсчет, — шесть пятьсот десять… шесть пятьсот двадцать… шесть пятьсот тридцать…

— Да ты их сотнями, сотнями… потом просуммируешь…

— Угу, — не отрываясь от счета, согласился Евгений и продолжал считать точно так, как и раньше. — Вы, Иосиф Петрович, гляньте за вторым козырьком. Сдается мне, там тоже.

За козырьком водителя и в самом деле лежал перетянутый бечевкой пакет. Стоило тронуть его, как содержимое рассыпалось по полу. Это были облигации.

12. ИЩУЩИЙ ДА ОБРЯЩЕТ

— Привет, сынок! Вызывал? — В двери палаты стоял Вашко и смотрел на лежащего с одутловатым синюшным лицом автолюбителя. Врач, которого в коридоре «достал» вопросами Вашко, в конце концов махнул рукой: мол, идите и спрашивайте сами. Поискав глазами местечко, Вашко смахнул с табуретки невидимую соринку и грузно опустился на жесткое сиденье.

— Болит? — безучастно поинтересовался он, кивнул на забинтованное предплечье парня. — Это ты лихо придумал, но не до конца обстряпал дельце… А?

— Эскулапы поведали? — презрительная гримаса болезненно скривила губы. — Спецы хреновы… Искололи всего.

— Ну-ну… — Вашко неотрывно смотрел на больного. — Хороши змейки! Ничего не скажешь.

Парень скосил взгляд на Вашко и непроизвольно дернул рукой.

— Сколько их у тебя?

— Гремучка и «Королек».

— Что за «Королек»?

— Индийская королевская кобра.

— Красавица… Чем кормишь?

— Вы думаете, это для охраны машины? — больной повернул голову к собеседнику. — Ерунда! Просто я их не успел вчера отвезти в лабораторию. Решил, что до утра с ними ничего не будет.

— Закавыка! — Вашко положил ладонь на грудь. — Они у тебя и раньше были, когда ты меня в салон машины не пустил. Помнишь?

— Ерунда. Тогда были безобидные твари — полозы. Их я в тот же день отвез. — Он умолк и долго смотрел в потолок. — До сих пор не понимаю, как они выползли? Не должны были… В мешках же хранились. — Он вздохнул и добавил: — Это моя работа — возить из питомника, когда двух, когда десяток. Смотря какие опыты заявлены. Можете проверить в лаборатории — я не специально подстроил. Честное слово.

— Угу, — охотно согласился Вашко. — Наверно, очень удобно сочетать служебные интересы с личными — какая беда, если «экземпляры» немножко поохраняют частную собственность. А где же мешки? Что-то не припомню.