Через пропасть в два прыжка

— Как тебе сказать… По-моему, парень не промах. Пока из трех подставок вышел сухим… О первой ты знаешь, я тебе говорил, а две остальные были в Югре, в районе, куда он ездил.

— А что он сейчас делает?

— Похоже, сегодня вылетит в Москву. Билет уже взял. Весь день и ночь стрекотал у себя в номере, сейчас у Кнышева…

— Чего ему там потребовалось, не знаешь?

— Статью понес показывать. Там, вроде, визу надо ставить.

— Чтоб мне провалиться. Он же умоет его — высший класс. Давно беседуют?

— Третий час…

— Кто там еще?

— Трое из политотдела. Назвать по фамилиям?

— Черта ль мне с них. Все одно никого не знаю. Это величины для вас, а не для нас… Знаешь этот анекдот?

Не успел дежурный ответить, как на столе Вашко зажглась лампочка селектора — вызывал Милорадов.

— Смотри там за парнем. Головой за него… Понял? Бывай…

— В отпуск не собираешься, Петрович? Порыбалить… А?

— Поговорим. — Вашко попрощался и снял трубку.

— Зайди! — коротко бросил Милорадов.

Вашко медленно поднялся, оглядел кабинет, запер сейф и, прихватив прозрачную папочку, в которой было несколько бумаг, вышел из кабинета.

Дверь между кабинетом Милорадова и приемной была распахнута настежь. Судя по всему, генерал так торопился вызвать оперативника, что забыл ее закрыть. Вашко тоже не стал захлопывать ее за собой. Приблизившись к столу, он положил папку на стол.

— Что это?

— Ежедневная докладная. Как было велено…

Милорадов поправил тонкие золоченые очки и поднес бумаги к самым глазам.

— Что за ерунда, да еще в трех экземплярах?

Вашко с самым невинным видом переступал с ноги на ногу.

— Если у тебя нет ничего нового, то зачем писать мне эту чушь на трех листах одной фразой?

— Слушаюсь, товарищ генерал.

— Фотографии нашел?

— Пока нет…

— Нет… — передразнил Милорадов. — Как схлестнуться с референтом замминистра, это ты знаешь… Опять докладную на тебя накатал. Сколько тебя учить — осторожнее с этими ребятами. Они укокошат чужими руками. В том числе и моими! Честно тебе говорю, потом не обижайся.

На столе Милорадова требовательно зазвонил телефон. Милорадов внутренне напрягся.

— Слушаю, товарищ генерал-полковник! Никак нет! Пока, Семен Ильич, к сожалению, положительных новостей нет… Не обнаружили ни одной из семи, но… Слушаюсь, товарищ генерал-полковник! Есть, товарищ генерал-полковник… Так точно, четыре дня сроку… Никак нет! Что? Причем здесь отставка, Семен Ильич! Простите, но вы меня не совсем так, видимо, поняли… Что, Семен Ильич? Консульство в Марселе? Разрешите обдумать, посоветоваться… Есть, Семен Ильич! Через два часа доложу…

Милорадов, не спуская глаз с Вашко, медленно, с подчеркнутой бережностью положил трубку. Словно шарик, из которого выпустили воздух, он весь обмяк и тихо опустился в кресло, бессильно вытянул руки перед собой.

— Вот какая история получается… — Теперь перед Вашко сидел довольно старый и предельно уставший человек. — За что? Ты понимаешь, Иосиф? За что он меня так?.. Как мальчишку. — В голосе Милорадова теперь ясно слышались давно забытые Вашко дружеские нотки.

Вашко молча прошел в глубину кабинета, откинул в книжном шкафу крышку и так же молча вернулся к столу, с бутылкой коньяку и двумя рюмками.

— Хреново тебе? — глядя прямо в склеротические глаза генералу, спросил он.

— Марсель, конечно, еще не ссылка. Возглавить какой-нибудь райотдел в Сыроквасовке — хуже, — генерал со странной миной на лице пожал лишь одним плечом и по-птичьи скособочился. — Ты скажи, Иосиф, разве я кому перечил? Ведь делал все, как положено…

— У тебя отличный коньяк! — Вашко протянул руку и чокнулся со стопочкой, стоящей на столе. Словно проснувшись, Милорадов взял ее, залпом выпил и сказал: — Налей еще.

Иосиф Петрович разлил коньяк.

— Все мы делаем все, как положено, — медленно произнес Вашко, — а государство между тем давно находится в ж!… Денег нет, жратва из-за границы плывет… Стыдно сказать — рук мыть нечем, а «все, как положено»…

— А карьера? — остановил его Милорадов. — Выходит, хана! Не дотянул! Плесни еще! А как бы ты поступил на моем месте? Скажи…

— Я не поп, а ты не грешница… Сам решай… Могу признаться, раз уж такой разговор, моя совесть перед тобой чиста, обманывать я тебя не обманывал, и если иногда водил тебя за нос, как в случае с этими треклятыми фотографиями, так не из-за желания подставить, боже упаси, а ради пользы людской. Просто я мир вижу с иных позиций…

— Я так и думал, что обидишься за то, что выше не поднялся, — Милорадов подпер рукой голову. — А думаешь легко было защищать тебя с твоим характером, а? Скажи, дал я тебя хоть раз в обиду? Разве на меня не наседали?..

— Слушай, пришли-ка ты мне на будущий год вызов. Представляешь, мы с тобой сидим в кабаре и дуем настоящее бургундское, а?

Внезапно их разобрал смех. Они хохотали долго, забыв про прежние обиды, поочередно вспоминая какие-то дорогие для обоих события, дни и годы службы. И им стало легче.

— Ладно, — Милорадов встал, распахнул сейф и, не разбирая, засунул в него всю документацию.

— Пойду я? — Вашко протянул на прощание руку.

— Снимают нашего? — встретили Вашко вопросом дамы из «предбанника».