Через пропасть в два прыжка

Вашко в ответ лишь пожал плечами и вышел в коридор.

11. БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

Министр Прикумской милиции не любил помпезности. Все эти дубовые панели, резные столы и картины достались ему от стародавних времен. Существовавшая традиция ничего не менять в обстановке, передавалась от приемника к продолжателю, согласно неписанным правилам примерно каждые три-четыре года. Если предшественник нынешнего прибыл, как здесь говорили «с материка», то этот был самый что ни на есть свой. Более того, поговаривали, что назначение произошло против его воли. Почему от него избавились, не знал никто.

Орловский смотрел, как министр медленно, не спеша, читал статью, перекладывая с угла на угол страницы рукописи. Изредка его брови поднимались вверх, морща лоб от переносицы до корней пышной седой шевелюры. Едва слышный постук очков по сукну то учащался, то замедлялся.

— Та-а-а-к… — с глубоким вздохом произнес Кнышев, просовывая палец за воротничок рубахи и ослабляя галстук — шитые погоны с большими звездами с двух сторон подпирали его могущую шею циркового борца и, наверно, досаждали генералу. — Так… — повторил он еще раз и посмотрел на журналиста. — Не смогли завалить Анарина, решили сбросить с престола меня? Что же вы такой генералоненави-стник, Сергей Николаевич?

Пришло время удивляться Орловскому:

— Вы знаете про Аршальск?

— А вы как думали? Генеральская взаимовыручка действует, должен вам прямо сказать, точно так же, как и у всех остальных людей. Конечно, меня предупредили, что едет тот самый Орловский, от которого нашему брату необходимо не то что бы спасаться, но… как бы это сказать, — он прищелкнул в воздухе пальцами, — держать ухо востро… Как видите, я с вами откровенен. Но это пока мы с вами одни! Пока одни! — повторил он и поднял вверх указательный палец. — Вы меня понимаете?

— Разрешите вопрос? — Орловский смотрел пристально.

— Спрашивайте.

— Что это за история со встречей в первый день. Случайность или нет?

— Увольте… — Кнышев приложил руку к топорщившемуся на груди кармашку. — Если хотите, задавайте его Пестру-кову — он скоро здесь будет. Я такими вещами не занимаюсь. Еще вопросы есть?

— Да, один. Он касается статьи…

— Тут как раз, как мне представляется, вопроса нет, — генерал извлек из кармана ручку с золоченым пером и размашисто расписался на последней странице. — Согласен!

— Как? — оторопел журналист. — Со всем?

— Я знал эту историю, дошедшую до меня по неофициальным каналам, правда, не так подробно, как вам удалось это раскопать, но в общих чертах… Скажу больше, и можете удивляться или нет — ваше дело… Все основные, так сказать, «герои» вашей статьи уже понесли наказание…

— Уже? Кто же конкретно?

— Кто? — генерал извлек из верхнего ящика стола лист бумаги. — Это приказ, датированный сегодняшним днем. Кстати сказать, вы, Сергей Николаевич, можете его взять с собой и сразу же опубликовать под рубрикой: «В редакцию поступил ответ» или какие еще у вас в журнале есть… Что же касается наказаний… Главный «герой» вашего материала Шашигин переведен в другое место, выговор; начальник отдела, о котором вы пишете, предупрежден о неполном слу-, жебном соответствии; дежурный, отказавшийся выезжать на место происшествия, уволен из органов и так далее, — он отложил приказ в сторону и снял очки.

— Вы довольны?

— Признаться, — начал Орловский, — скорость вашей реакции обескураживает. Но мне кажется, в приказе есть несоответствие степени тяжести проступков и меры наказания. Если не секрет, где и кем работает теперь Шашигин?

Генерал испытующе посмотрел на журналиста.

— Я так и знал, что зададите этот вопрос. Ну, что ж, пишите дальше про меня — какой я нехороший человек. Стегайте вместе с Анариным. Шашигин получил более высокую должность — теперь он начальник отдела милиции, а не зам…

Орловский торопливо писал в блокнот, а генерал тем временем продолжал:

— Сделать что-либо в этой ситуации я оказался бессилен. Почему? Вы же опытный журналист, не мальчик, вот и размышляйте. Все это я хотел вам сказать без свидетелей. Сейчас я вынужден вызвать Пеструкова — он давно просится на прием. Можете задать свой вопрос, если не пропало желание…

Орловский молча убрал блокнот в карман, туда же торопливо сунул сложенную статью.

— Это уже не может изменить ситуации. Мне…

Кнышев его перебил:

— Почему? Даже очень может… У вас когда самолет?

— Восемнадцать десять по московскому времени…

— Значит, через два с минутами. Хотите дам совет? Можете слушать, можете не принимать его во внимание, дело ваше. Выходите из кабинета сразу, как они войдут сюда, затем в гостиницу и быстро с вещами на аэродром — два часа я их продержу здесь, а дальше пеняйте на себя… Что же касается статьи — я крепко сомневаюсь, что она будет опубликована.

— Даже сейчас?

— И даже с моей визой. Прощайте! — он нажал кнопку селектора.

Генерал вышел из-за стола, подошел к замершему посреди кабинета Сергею и протянул руку.

— Пару слов, пока мы одни… Я очень хочу, чтобы ваша статья прошла. Очень! Вы даже не представляете, как она мне нужна — я связан по рукам и ногам.