Через пропасть в два прыжка

— Выходит, тебе вовсе не интересно, где он и что с ним? — прямо спросил Вашко. — Отчего такое безразличие? Он же, как я понимаю, отец ребенка.

— Пусть это не волнует ни его, ни вас… Я ему еще не простила аршальскую проститутку.

— Помилуйте, — сделал резкий жест Вашко. — У них же ничего не было. Это одни разговоры…

— Не доказано — да, но дыма без огня не бывает. Он же не захотел объяснить мне.

Лапочкин заелозил на стуле, выразительно поглядывая на Вашко.

— А ты была в его квартире? — Вашко задал вопрос и внутренне напрягся, ожидая ответ.

— А зачем? В гости он меня не приглашал. И вообще, между нами все кончено… — с грустью произнесла женщина. — Сейчас женщины неплохо живут и одни. Ребенка я хотела — он у меня скоро будет. — Она осторожно коснулась платья на животе.

— Странно, — произнес Лапочкин. — Разве эта записка, лежавшая у него под столом, адресована не вам? — Он развернул перед Жанной скомканный листочек бумаги.

— Мне? — женщина взяла листок. — Двадцать девятого февраля… Семнадцать сорок… — медленно разбирала Жанна слова и цифры. — Три остановки от метро. Код — двести сорок. Арка… Зеленые балконы… Этаж шестой… Глазок! Тарабарщина какая-то. Вы сами что-нибудь понимаете?

— Только то, что в этом году в феврале двадцать восемь дней, — сказал Вашко.

— Тогда, может быть, она провалялась несколько лет?

— Исключено. Посмотри, что на обороте!

Женщина перевернула записку — это был листок отрывного календаря за январь этого года.

— Ничего не понимаю! А что, с ним что-то произошло? Где он?

Лапочкин выразительно посмотрел на Вашко и тотчас отвел взгляд в сторону. Вашко молча встал, прошел в прихожую и медленно надел пальто. Евгений шел следом. Постояв в раздумье, Вашко сказал:

— То, что он скрывается от тебя, это непорядочно.

— Встретите, передайте! Ваши бы слова, да богу в уши. — Жанна вышла провожать нежданных гостей на лестницу.

— При случае, конечно… — уверил Вашко, прощаясь.

Выйдя на улицу, они сели в машину.

— А мне кажется, она в курсе… — сразу же сказал «Кубик». — Скользкая бабенка, таких не люблю.

— Черта с два! — возразил Вашко. — Ничего она не знает. Пытается держать марку, но у нее это неважно выходит. Если фотографии не врут, ей не позавидуешь.

— Может, надо было показать их? — спросил Лапочкин, наклоняясь к переднему седенью, где курил Вашко.

— Не знаю, как ты, а лично я роды принимать не умею… — недовольно пробурчал Вашко. — Фотографии его готовы?

— Размножили. Дать?

— Сегодня же пробеги по нашим ребятам, что дежурят у посольств, и покажи. Может, действительно крутился там. Драпанет — не отмоешься.

— Ну и пусть бы бежал. Зачем держать?

— Ты, сынок, забыл, что в этой прескверной истории замешана моя скромная персона. Теперь я вынужден заниматься этой чехардой лично — ты понял? Без всякого на то задания.

— А Милорадов, как назло, уехал. Ведь это было его приказание?

— Не без того, — угрюмо ответил Вашко и надолго замолчал.

3. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ КУЛЬТУРНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ

В зал вычислительного центра Вашко поднялся не в лучшем расположении духа. Только что ему пришлось выслушать немало обидных слов от преемника Милорадова. Новая метла всегда метет жестче, и генерал Кривцов начал закручивать гайки с первой минуты. В ушах до сих пор звучали его слова: «Если вы руководитель, то будьте любезны построить работу так, чтобы показатели росли, а не падали. А у вас творится черт знает что! Чем лично вы занимаетесь все эти дни?» В ответ Вашко лишь пожал плечами… «Хозяин», так генерала тотчас окрестили в Управлении, выразительно постучал указательным пальцем по краю стола. «Я заставлю вас забыть милорадовскую вольницу! Каждый день! Слышите, каждый! К девяти часам извольте письменно докладывать о результатах работы за день. Никакой волынки я не потерплю».

«До пенсии осталось год, шесть месяцев и четырнадцать дней», — с тоской думал Вашко, и ответил: «Есть, товарищ генерал!» Тот посмотрел на строптивца и, не найдя следа улыбки на его лице, смягчил тон: «Мы должны сделать все, чтобы стабилизировать положение вещей. Преступность не должна захлестывать страну!» А Вашко уныло подумал: «Интересно, а чем мы занимались до этого».

— Мне рассказывали о ваших отношениях с Милорадовым, — продолжил генерал, жестом показывая вверх. — Мне не нужны подчиненные, которые пьют со мной коньяк — мне нужны сотрудники, умеющие раскрывать преступления. Обещаете работать в этом ключе?

Вашко дождался, пока он закончит, и вдруг сказал с неожиданным спокойствием:

— У меня нет таланта на вранье.

— Объяснитесь!

— Раскрою лишь то, что смогу…

— Кражи? Грабежи? Убийства? Что? Что вам по душе?

— По душе мне ухаживать за розами, — пока еще осторожно огрызнулся Вашко. — А раскрывать все, что наметет во двор… Это моя специальность.

— Специальность… — ворчливо з-аметил генерал, но пар из него, похоже, уже вышел. — Что вы в этом понимаете, мы еще посмотрим — в следующем месяце я проведу аттестацию кадров. Тогда и станет ясно, что вы знаете и что понимаете в этом самом розыске.