Через пустыню

По какой причине покойный владелец верблюда взял с собой эти газеты? Может быть, происшествие непосредственно касалось его? Кем он был — родственником ли купца из Блиды, убийцей ли или полицейским, шедшим по следу?

Я взял себе бумаги, надел на собственный палец кольцо и вернулся с Халефом к телу незнакомца. Над ним назойливо кружились грифы. После того как мы удалились, они опустились на труп верблюда.

— Что ты теперь намерен делать, сиди? — спросил слуга.

— Нам ничего не остается, как только похоронить этого человека.

— Ты хочешь закопать его в землю?

— Нет, ведь у нас нет лопат. Мы сложим над ним пирамиду из камней. Тогда до него не доберется ни один зверь.

— И ты взаправду думаешь, что он гяур?

— Он христианин.

— Может быть, ты все же заблуждаешься, сиди?Несмотря ни на что, он может оказаться правоверным. Апотому исполни одну мою просьбу!

— Какую?

— Давай положим его так, чтобы лицо у него было повернуто к Мекке!

— Я не возражаю, потому что в таком случае он будет обращен также в сторону Иерусалима, где страдал и умер Христос. Начнем же!

Это была невеселая работа. Когда кучка камней, прикрывавших несчастного, стала такой высокой, что могла защитить труп от хищников, я добавил еще несколько камней, придав им крестообразную форму, а потом сложил руки, готовясь прочитать молитву. Стоило мне окончить эту церемонию, как Халеф обратил глаза на восток и начал сто двенадцатую суру Корана: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Он — Аллах — един, Аллах, вечный; не родил и не будет рожден и не был Ему равным ни один!» При последних словах Халеф нагнулся, чтобы очистить песком свои руки, оскверненные прикосновением к трупу.

— Так, сиди, теперь я снова тахир [21] и опять могу соприкасаться с теми, кто чист и свят. Что нам теперь делать?

— Давай поспешим за убийцами, постараемся догнать их.

— Ты хочешь наказать?

— Я им не судья. Я только поговорю с ними и узнаю, почему они его убили. После этого мне будет ясно, что делать.

— Не умные это были люди, иначе они не убили бы хеджина, который стоит дороже, чем их лошади.

— Верблюд мог их выдать. Вот видишь их следы? Вперед! У них перед нами преимущество в пять часов. Возможно, мы встретимся завтра, прежде чем они доберутся до Седдады.

И, несмотря на гнетущую жару и трудную, скалистую дорогу, мы помчались с такой скоростью, как будто гнались за газелью. Разговаривать при такой скачке было невозможно. Но мой бравый Халеф, конечно, не смог долго молчать.

— Сиди, — крикнул он мне сзади, — сиди, ты хочешь меня бросить?

Я вопросительно глянул на него.

— У моей кобылы ноги постарше, чем у твоего берберского жеребца.

Действительно, его старая кляча уже взмоклаот пота, и пена крупными хлопьями капала с морды.

— Сегодня мы не сможем, как обычно, сделать привал, чтобы переждать самую жару. Мы должны скакать до темноты, иначе не догоним едущих перед нами убийц.

— Кто слишком спешит, доберется до цели не раньше того, кто едет медленно, эфенди, потому что… Аллах акбар! [22] Посмотри-ка вон туда, вниз!

Мы находились у крутого склона вади и увидели внизу, на расстоянии какой-нибудь четверти часа пути, двух мужчин, сидевших возле маленькой себхи — лужицы, в которой сохранилось немного солоноватой воды. Их лошади щипали сухие колючки, росшие вокруг.

— Вон они!

— Да, сиди, это они. Им тоже надоело солнце, и они решили переждать, пока не кончится самая жара.

— Или же остановились поделить добычу. Назад, Халеф, назад, чтобы они нас не заметили! Мы оставим вади и свернем чуть западнее. Давай притворимся, будто едем от шотта Эль-Гарса.

— Зачем такие уловки, эфенди?

— Они не должны догадаться, что мы видели труп.

Наши лошади вскарабкались по склону вади, и мы поскакали прямо в пустыню. Потом мы описали дугу и направились к месту, где находились те двое. Они не могли видеть, как мы подъезжаем, потому что сидели в глубине вади, но должны были слышать шум от наших лошадей.

Когда мы достигли края, они уже вскочили и схватились за ружья. Я, конечно, притворился столь же удивленным, как и они, внезапно встретив здесь, в уединении пустыни, людей, но не счел нужным потянуться за своим штуцером [23].

— Селям алейкум! [24] — громко закричал я им сверху, придерживая коня.

— Алейкум! — ответил старший из них. — Кто вы?

— Мы мирные всадники.

— Откуда вы едете?

— С запада.

— А куда направляетесь?

— В Седдаду.

— Какого вы племени?

Показав на Халефа, я ответил:

— Он родом из равнинных адмаров, а я принадлежу к бени-закса [25].

— Мы из знаменитого племени уэлад-хамалек.

— Уэлад-хамалек считаются хорошими наездниками и храбрыми воинами. Откуда вы приехали сюда?

— Из Гафсы [26].

— Значит, вы проделали долгий путь. Куда направляетесь?

— К Бир-Соиди [27]. Там живут наши друзья.

Все сказанное ими было ложью, но я вел себя так, будто поверил их словам, и спросил:

— Вы позволите нам отдохнуть рядом с вами?

— Мы останемся здесь до рассвета, — последовал ответ, не содержавший, стало быть, ни согласия, ни возражения.