Через три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941—1945

Положение на фронте не менялось. Много говорили об успехах Брусиловского прорыва, но это не действовало на солдат. Патриотизм среди солдат все больше угасал. Оставалась жалость за Россию, выражавшаяся во вздохах и высказываниях солдат: «Пропала матушка-Россия. Вот до чего довел батюшка царь…»

Взоры солдат больше стали приглядываться к Государственной думе. С жадностью читали мы любые выступления, высказывания в Думе, но не находили должного ответа на волнующие нас вопросы.

Красивые были слова – «все на оборону Отечества, улучшить снабжение действующей армии», а на деле положение с продовольствием все больше ухудшалось. Солдат стали кормить селедкой, чечевицей, да и в поставках этих продуктов были частые перебои. Сократилась суточная дача фуража, кони стали худеть. Солдаты прибегали к воровству фуража у местного населения. В связи с этим начали ухудшаться взаимоотношения армии с населением.

Несколько попыток активных боевых разведывательных действий с нашей стороны успеха не имели. Мы продолжали сидеть в окопах. Для людей и коней сделали в лесу хорошие палаты, навесы. Собирали, отвинчивали от снарядов алюминиевые пояски и лили из них ложки и разные безделушки.

Книг и других развлечений не было, поэтому в длинные осенние вечера солдаты поочередно рассказывали друг другу сказки. Одну из них я не забыл. Ее рассказывал очень часто солдат Исаев. Эта сказка называлась >6 «Отчего произошла война с Германией в 1914 году».

– Так вот вы спрашиваете, почему началась война с Германией? А было это дело так. Однажды Вильгельм, это значит царь германский, приезжает к нам в Россию. Ну, конечно, не к тебе, Зайнулин (который в это время поудобнее усаживался в кружке солдат, чтобы ему было лучше слышать и видеть Исаева). А к нашему царю в Петербург. (Зайнулин в другом случае обиделся бы, а теперь молчит и только душевно просит Исаева продолжать рассказывать.) И приехал Вильгельм не один, а привез с собой мудрецов. Для чего, прежде не выказывал, а когда они с нашим царем Николаем подвыпили, он и спрашивает Николая: «А что говорят, у вас есть какие-либо мудрецы в России?» Наш царь дурак, дурак, а сообразил, что сказать: есть, говорит, как же в такой большой стране да не быть. «А у вас есть?» – в свою очередь задал он вопрос Вильгельму. «Да, – говорит, – у нас очень много, и удивительные мудрецы. Делают такие дела – уму непостижимо. Я, – говорит, – захватил с собой одного. Желаете посмотреть? Да хорошо бы одновременно посмотреть, на что способны наш и ваш мудрец».

А наш царь сказать-то сказал, что в России мудрецы тоже есть, а сказал-то это он наобум. Вот, думает, влип. Дурак, дурак, а совестно ему сознаться. Что же, говорит, давай соберем, посмотрим. Но для этого нужно, говорит, время. Издалека уж очень нужно ехать нашему мудрецу. А сам на ухо шепчет своему министру – срочно, говорит, по всем губерниям ищите и во что бы то ни стало найдите мудреца.

Послали во все концы матушки-России гонцов разыскивать мудрецов. Губернаторов также заставили искать. Вот уже неделя проходит. С ног сбились, все ищут мудреца и нигде отыскать его не могут. Ну наш, конечно, царь запечалился. Ведь нехорошо, сказал – есть мудрецы, а на деле, видать, нету. Вдруг на второй неделе от саратовского губернатора получает царь телеграмму. Губернатор пишет – нашли мудреца и срочно доставляем его в Петербург.

Как потом выяснилось, нашли его в Саратове на волжской пристани. Нашли-то его случайно. Делая обход, услышали разговор двух оборванцев с городовым. Один из них называл другого мудрецом. Городовой знал, что по 1 всей губернии ищут по царскому велению мудреца. Он цап этого парня и спрашивает его: ты будешь мудрец? А тот ему отвечает: да. Тебя-то и надо. Городовой не стал разговаривать, держа за шиворот, повел его к губернатору и доложил: так, мол, и так. Губернатор посмотрел и видит – ободранный парень, но все же спросил его: а что, ты мудрец? Он ему также отвечает: да. Такая уж его была кличка, все его называли мудрец Васька.

Одели, обули его и приказали, чтобы завтра он явился в более приличном виде к губернатору. А он получил хорошую одежду да всю ее продал, да так напился, что не только явиться к губернатору не мог, но его еле нашли пьяного, спящего на пристани. Конечно, опять его забрали. Вновь одели и с конвоем отвезли в Петербург к царю. А Васька не поймет, в чем дело, почему ему такой почет. В Петербурге царь его принял у себя во дворце и спросил его, действительно ли он мудрец. Он и царю ответил: да.