Через три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941—1945

…В марте 1918 года меня принимали в партию большевиков. До этого времени большинство бойцов-красноармейцев конного отряда Шишкова хорошо знали, кто я и какой местности уроженец. Тем не менее меня просили рассказать автобиографию. «Я Симбирской губернии уроженец, – сказал я. – Можете проверить». Но это бойцов не удовлетворяло, все хотели знать своего командира более подробно, его происхождение, его жизнь.

Неохотно я стал рассказывать прожитую мною и моими близкими, родителями тяжелую жизнь. Рассказал об аресте отца и старшего брата, о своей работе до призыва в армию. О том, как летом 1914 года я вместе со своим полком рядовым уехал на фронт. Воевал под Сандомиром, в Галиции, на Карпатах, под Варшавой и с 1916-го под Двинском и Ригой. За боевые действия с немцами в 1914–1917 годах был награжден четырьмя Георгиевскими крестами, произведен в унтер-офицеры. После Февральской революции 1917 года был избран в Совет солдатских депутатов и послан в Петроград. Здесь я услышал от большевиков, что нужно делать. И когда в дни Октября начался штурм старого ненавистного строя, я встал в ряды борцов за новую жизнь. Был выборным командиром эскадрона и формировал конный отряд в Сызрани.

Так меня приняли в большевистскую партийную семью.

…Большие трудности приходилось переживать в вопросе обеспечения отряда питанием и особенно оружием и боеприпасами. Вот два примера, которые ярко характеризуют то положение. Мы наступали, вернее, день и ночь бились под Царицыном. Питались обе стороны за счет местных ресурсов, которые постепенно истощались.

В один прекрасный день я выехал к своему полку и увидел такое зрелище. Командиры эскадронов были окружены бойцами. Слышались возгласы: «До тех пор, пока нас не накормят, мы не будем наступать!»

С моим появлением, поскольку я был старшим, бойцы хлынули ко мне, заявляя, что они голодные. Зная, что взять нигде ничего нельзя, ибо все было израсходовано, а обстановка требовала незамедлительного движения вперед, я выслушал заявления бойцов и сказал им:

– Вы голодны, я тоже! Кто желает драться как истинный революционер – тот за мной. Кто не хочет – оставайтесь! Уговаривать я вас не буду, вы не дети!

– Вот так накормил! – зашумели бойцы и безмолвно двинулись на врага.

Другой случай был позднее на Дону, когда Первая Конная армия преследовала деникинские полчища.

В 4-й кавдивизии вышли все патроны, не было и снарядов, да и в других частях армии было такое же положение. Реввоенсовету посыпались доклады, что ввиду отсутствия боеприпасов дальше наступать нельзя. И вот какое мы получили распоряжение Военного совета Первой Конной армии:

«Продолжать наступление, боеприпасами пополняться за счет врага. Склады врага, по сведениям разведки, расположены в 30 километрах от линии фронта».

…Наш конный отряд направляется на Казань. Предстояли сильные бои с белыми. Мы двигались недалеко от моего села, и я решил повидаться с родными. Лето в том году было жаркое, но урожай должен был быть хорошим. Мужики строили свои планы зажиточной жизни. Но Гражданская война метнулась и на село. Передовые люди – старые солдаты и молодые – ушли в Красную гвардию. Рабочих рук на селе было мало, особенно мужских. Мой год не призывался, но я уже давно вступил в ряды Красной гвардии. Это знали, однако уговаривали меня остаться работать дома. Остаться в деревне я не мог.

Я был большевиком, меня ждали товарищи из отряда.;4 Однако, нужно признаться, мне хотелось после долгой, тягостной четырехлетней царской службы остаться в деревне, погулять вечерами с товарищами и ощутить приятную молодую «вольность»…

Пробыв несколько дней в деревне, я совсем было забыл своих новых товарищей – красных бойцов и чуть не остался работать на селе. Так было хорошо! Особенно когда ночная прохлада сменяла жаркий летний день, когда вечером по деревне разносились песни, голоса парней и девушек и когда затихали эти песни и село погружалось в крепкий сон. На землю слегка ложился туман, а на сочной траве нависала серебристая роса. Вечерняя заря гасла, а на востоке загоралось раннее утро. Неистово кричали по всему селу петухи.

В один из таких дней после того, когда все на селе разошлись по домам, когда начало брезжить утро, в одном из домов вспыхнул огонек, затем снова погас. Щелкнула защелка, заскрипела калитка. Я вышел на огород, мысленно простился с домом, односельчанами и прямиком огородами пошел догонять своих коннокрасногвардейцев.

Поздно вечером добрался до села Тютюши, что на берегу Волги. Здесь отряд не застал, он продвинулся вдоль Волги на Казань. Ночевал на волжской пристани, которая была забита мешочниками и спекулянтами. Ночью их разогнал продовольственный заградительный отряд, прибывший из Симбирска на пароходе. На нем я и добрался до Услона.