Через

Подожди меня в кафе, внизу, я сейчас спущусь,
Ты пришла чуть раньше, чем сказала, что ты.
Должен был подумать, что так будет, и ждать,
Ты идешь впереди времени, но оно недвижно.

Светятся ли твои глаза или сквозь них душа?

Улыбка полна смеха, а тело движений. Руки
Держат чашку, отброшены, касаются ладоней,
Записывают. Мне не уследить за их листвой.

Искрами полноты мира пересыпан твой шепот.

Невозможно не радоваться тебе. Но я помню
И то, какой ты бываешь перед собой, наедине
С холодом мира, где искры пусты. Как наполнив

Ладонь таблетками от абсурда, сказала, «хватит».

И сейчас, смеясь, ты думаешь: завтра или потом?

Тис

«Давай выпьем», сказала ты тогда равнодушно.
«Давай», согласился я. «Ты только не подумай»,
Продолжила, «Обычно я не пью, даже не курю».
За окном черные ботинки и туфли под дождем.

Ты рассказывала об отце с холодными глазами,

Матери-истеричке между кухней и телефоном,
О молодых людях, живших планами на успех.
«Расскажи о себе», добавила ты, «Пожалуйста».

Утром твои белые волосы на белой подушке.

Ответила взглядом озабоченным, недоуменным.
«О чем мы вчера говорили?». «Да так, толком
Не помню», сказал я. Ты кивнула, «Хорошо.

Не выношу разговоров по душам. У каждого

Свое одиночество, и незачем их смешивать».

Ясень

Голубая земля, белые стволы, черные письмена.
Ты дремлешь о земле, где полны глаза и весна;
Говоришь о мире, в котором сбывается – светлое,
Как утренний снег; среди осколков и руин побег

Сна из времени и во время. Твое будущее цветное,

В полушаге; тебе снится яркое, мирское, земное.
Твои глаза деятельны и слова горят; в упругий шаг
Складываются поступки; ты бежишь, вслед и в ряд,

По ступенькам самообмана – в городе циклопических

Башен и дальних дорог. Иногда тебе кажется, рядом,
Что еще шаг; иногда кажется, никогда. Нежностью
Полны твои глаза, но раздаешь ты ее с расчетом.

Обманывают ли тебя – ту, еще в мире белых стволов?

Обманываешь ли себя сама, ради корысти и свечения?

Бамбук