Черкесские мамлюки

Можно ли охарактеризовать черкесское государство на берегах Нила как неестественное образование, как химеру? Именно так охарактеризовал хазарский каганат Лев Гумилев и основа его обоснования заключена в словах: «Хазарам не за что было любить иудеев и насажденную ими государственность. Экономическое процветание Итиля не дало им никаких благ, а культура господствовавшего этноса была хазарам чужда и более того, противоестественна для них». На наш взгляд, возникновение черкесского, а в более широком плане мамлюкского государства носило закономерный и совершенно естественный характер. Исторически таи сложилось, что в Египте не было собственного военно — служилого сословия и даже более того — здесь не было базы, на которой это необходимое для создания государства сословие могло появиться. До мамлюков Египет становился легкой добычей завоевателей, которых прельщали сказочные богатства этой страны и ее ключевое положение на стыке Азии, Африки и торгового пути из Индии в Европу. Священные места христиан были расположены чуть к северу от Египта и рядом же к юго-востоку от Каира — священные места мусульман. Все эти факторы делали Египет в глазах завоевателей Запада и Востока лакомым и сочным куском, обладание которым сулило всевозможные выгоды. Соседняя Сирия из‑за своей политической раздробленности также была обречена на постоянные завоевания и опустошения. И вот в такой исторический момент появились неустрашимые воины, защитившие ислам и цивилизацию от полчищ варваров. Арабы, христиане и иудеи Сирии и Египта на долгих 250–300 лет вздохнули свободно: процветала культура, велось огромное по масштабам строительство, стремительно обогащались сирийские и египетские купцы. Государственное объединение Сирии и Египта пошло на пользу обоим странам: Сирию некому было защитить кроме мамлюков, а последние не могли существовать без своей египетской базы. Эпоху мамлюков можно назвать с полным на то основанием эпохой мусульманского ренессанса, который наступил после упадка Аббасидского и Фатимидского халифатов, вторжений крестоносцев и долгих кровопролитных войн Аййубидов. Джон Глабб отмечает тот факт, что мамлюки Бахри, возглавляя султанат, по сути дела, не были лично задействованы в сфере хозяйственного, финансового и пр. управления, доверив здесь административные функции местным нотаблям и улемам. Многие христиане были привлечены к управлению страной. В финансовой сфере первенствовали копты, слывшие за хороших математиков. С приходом к власти Бурджитов положение быстро изменилось, поскольку черкесы заняли все главные посты в государстве, не довольствуясь образом жизни военной олигархии.

Грюнебаум в своей работе «Классический ислам» пишет, что мамлюки интеллектуально были изолированы от подвластного им населения. Это утверждение кажется нам поверхностным и неверным в большей своей части. Единственной сферой относительной изолированности черкесских мамлюков была сфера религиозная. Благодаря своему этнопсихологическому складу черкесы, как правило, оставались довольно равнодушны к религии. В других же сферах черкесы и мамлюки вообще достигали больших высот, опираясь на собственную культуру и перенимая опыт местных жителей. Двор черкесских султанов был местом, куда стремились лучшие умы мусульманского мира, поэты, богословы и путешественники. Лучшие историки этой эпохи творили в Каире. Так, султан Баркук приютил ученого беглеца из Магриба Ибн Халдуна и сделал его воспитателем своего сына Фараджа. Сам Фарадж стал первым в мире правителем, запретившим рабство, хотя это и осталось благим пожеланием. Словом, Сирия и Египет имели в лице мамлюкских султанов мудрых и просвещенных правителей, которые в роковые минуты сами выходили на бой с врагами султаната. Грязневич в своем коммента рии к книге Босворта «Мусульманские династии» пишет следующее: «Правление мамлюков в Египте и Сирии отмечено подъемом экономического благосостояния и расцветом культуры и искусства, в особенности таких областей, как архитектура, гончарное производство и обработка металлов. К эпохе мамлюков восходит, по всей видимости, зарождение геральдики. Существовали тесные торговые связи с христианскими державами Средиземноморья».

Тот же Грюнебаум ставит вопрос о том, почему постоянное население терпело мамлюкское господство. И находит странный ответ — в жизни местных жителей «имела значение одна только религия — религия, совпадавшая с культурой». Надо заметить, что в жизни наиболее деятельных египтян первенствующее значение имела не религия, а экономическая выгода. Интересы грандиозной по масштабам индийской торговли требовали стабильности в военно — политической сфере. А это могли обеспечить жителям Сирии и Египта только мамлюки. Поэтому местному населению надо было терпеть потому, что это было выгодно для них же самих. Земледельческое население Египта — смиренные и трудолюбивые феллахи — искало защиты от буйных бедуинов опять‑таки у мамлюков. Они быстро и жестоко подавляли антиправительственные мятежи кочевников, чему были только рады богатые горожане и феллахи.