Черная акула

– А дальше… Денег не было. Мы их раздали людям. Пустили на получку. Фирма потребовала вернуть деньги в установленные договором сроки. Дальше считалась пеня. Три процента в день.

– И вы решили уладить вопрос…

– Миром, – вздохнул Фурцев. – Формально-то они были правы. Верите, я даже к юристу ходил.

– Верю.

– Ну вот и пришлось договариваться. Представитель фирмы сказал, что они больше не нуждаются в утиле, но готовы взять на эту сумму новое обмундирование. Зимнее. Летнее возьмут старое, в соответствии с договором.

– И вы согласились.

– Да, согласился. А что было делать?

– И что же дальше? – продолжал допытываться Максим.

– Нам пришлось… – Фурцев помялся и закончил: – Изыскать эти комплекты, будь они неладны. Отобрали пятьдесят пригодных… относительно пригодных комплектов и раздали сверхсрочникам, контрактникам, срочной службе как новое. А действительно новое отправили в фирму.

– А та самая дельта?

– Да не было никакой дельты. Все деньги прошли по документации, через бухгалтерию, – тут же вскинулся Фурцев. – Ни я, ни начальник склада ничего не положили себе в карман. – В этом Максим сомневался, но промолчал, а полковник продолжал: – Но, вы понимаете, часть не имела права продавать обмундирование, не предназначенное для утилизации. Я попробовал договориться с представителем фирмы о том, чтобы отметить замену пятидесяти комплектов в договоре. Они сказали, что могут это сделать, но тогда придется расторгнуть первичный договор, что повлечет штрафные санкции по отношению к стороне – инициатору расторжения. То есть к нам. А это десять процентов. Придется снова гнать деньги туда-сюда.

– Деньги, которых не было?

– Именно. Нет денег – нет платежа. Нет платежа – процент за задержку. Словом, я опять согласился. Хорошо еще, что эти бандиты отложили день получения, иначе нам бы не расплатиться.

– То есть они получили форму задним числом?

– На месяц позже, чем указано в расписке, – кивнул Фурцев.

– В акте приема-передачи стоит начало ноября, а реально – самый конец месяца. То ли двадцать восьмого, то ли двадцать девятого.

– Вы могли подать на них в суд, – сказал Максим.

– Не мог. Юрист сказал: дело проигрышное. – Полковник покачал головой. – И потом… наверняка эти дельцы имеют какие-то связи с Саликовым. Не успел он позвонить, и вот они, покупатели, на пороге.

– Вы же сказали: счастливый случай.

– Да какой, к черту, счастливый случай! – Фурцев махнул рукой. – Ежу понятно, что никакого счастливого случая. Как-то они завязаны. Может быть, вместе дела крутят. Я ведь звонил ему. Юрист сказал: выиграете только в том случае, если сделку признают незаконной. Вот я и позвонил. А он мне: сумел влипнуть – сумей и выкрутиться. Мол, мозги должны работать, а не задница. Говорит: не умеешь – позвонил бы, а так… От комиссии, мол, прикрою, а остальные проблемы решай сам. Пришлось решать. Вздумай я рыпаться – вмиг услали бы на Колыму, а новый командир или исполняющий обязанности командира подложил бы эти пятьдесят комплектов и стал бы спокойно жить-поживать. Не знаю, как вам, а мне служить на Севере не хочется.

– Никому не хочется, – быстро ответил Максим.

– Вот-вот, никому не хочется, – поддакнул Фурцев. – Поэтому я отдал им эти пятьдесят комплектов. По документам они, естественно, числятся как старые, списанные. Поверьте мне, с этой сделки я не получил ни копейки.

– Хотелось бы верить, – вздохнул Максим. – Ну хорошо, разберемся. Мне нужен договор части с этой фирмой на поставку списанного обмундирования.

– Да, конечно. Фурцев торопливо полез в сейф, и Максим заметил, как у него трясутся руки. Он долго возился с ключом, наконец дверца открылась, и полковник достал свой экземпляр договора.

– Этот документ я тоже заберу с собой и приобщу его к делу. – Максим убрал листки в кейс. – А теперь мне хотелось бы посмотреть личные дела ваших военнослужащих.