Черная акула

– Хорошо. – Сейчас пузан выглядел несчастным, почти раздавленным. Максим придвинул к себе папки и открыл первую, уже предчувствуя, что вот сейчас в личном деле Шалимова Юрия Герасимовича увидит вдруг то самое лицо, только живое, с открытыми глазами. Лицо парня, тело которого он обследовал в морге. Поэтому верхнюю корочку Максим открыл аккуратно, словно боясь, что оттуда сейчас появится призрак. Но чуда не случилось. С фотографии на него смотрел скуластый угрюмый малый лет двадцати двух, и не имело это лицо ни малейшего сходства с лицом убитого солдата. Максим быстро пролистал бумаги: обмундирование, продуктовое довольствие, докладные об арестах – в общем, ничего полезного. Перевернул последнюю страницу: уволен в запас одиннадцатого октября, все как положено. Значит, все-таки напутали. Максим взял в руки папку со следующим делом, открыл. Молодой парнишечка, глаза озлобленные, как у битой собаки. Призван: второго ноября из Воронежа. Родители: прочерк. А ниже подпись: воспитанник детского дома номер семь города Воронежа. Он переписал в блокнотик: Каховский Олег Матвеевич. Следующее дело: Ряшенцев Сергей Викторович. Призван: шестого декабря из города Воронежа. Воспитанник седьмого детского дома. Интересно… Перелистнул на последнюю страницу. Прикомандирован временно для прохождения действительной срочной службы к такой-то части четвертого мотострелкового полка, временно дислоцирующегося в городе Моздоке. Все временно… Отправлен: двенадцатого декабря.

– Ничего себе. – Максим посмотрел на пузана. – Сколько же они у вас пробыли, эти двое?

– Три дня, по-моему. Не успели приехать и тут же отправились дальше.

– Любопытно. – Максим переписал данные в тот же блокнотик, затем отодвинул папки. – Скажите, а почему именно этих двоих? Фурцев недоуменно покрутил головой.

– Да откуда же мне знать? Пришло на них требование, прибыл человек из штаба округа, и поехали ребятишки выполнять интернациональный долг.

– Понятно. – Максим сунул блокнотик в карман. – Ну что же, Леонид Григорьевич, мне, конечно, еще придется созвониться с Саликовым, но я заранее уверен: генерал подтвердит ваш рассказ. Тут все ясно. Всего доброго. – Он поднялся и протянул руку для пожатия. Пузан этого явно не ожидал. Он обхватил крепкую ладонь Максима пухлыми пальчиками и потряс.

– А то, может быть, останетесь, Максим Леонидович? – на всякий случай еще раз предложил он. – Я бы распорядился. Банька там…

– Нет, благодарю, мне надо возвращаться в прокуратуру. Максим попрощался, спустился вниз, кивнул поспешно вскочившему дежурному и вышел на улицу. Шофер Паша, выпятив от увлечения нижнюю губу, читал какой-то затрепанный детективчик. Увидев шефа, он быстренько закрыл книжку и засунул ее в бардачок. Максим сел на свое место и спросил:

– Так, Паша, а теперь за сорок минут в город успеешь?

– Запросто, товарищ полковник, – засмеялся тот. – Мы ведь те же летчики, только у нас самолет на четырех колесах и без крыльев.

Глава 23

– Так, мил человек… – Проскурин помог Алексею принять вертикальное положение. – Теперь смотри внимательно. Мы сейчас как раз в том районе, который ты мне указал. Как только сориентируешься по месту, сразу командуй. Проскурин сбросил скорость. Из отпущенных аптекаршей шести часов истекло всего полтора, а Алексей уже стал похож на запылившуюся старую куклу, выцветшую до болезненной чахоточной белизны. Губы его высохли, покрылись тонкой коричневой сеткой трещин, а плавающий взгляд казался мутным, почти незрячим. «Пятерка» медленно тащилась по шоссе, и проносящиеся мимо машины раздраженно сигналили рыжей «черепахе».

– Смотри внимательнее, – командовал Проскурин.

– Там должна быть взлетная полоса, – хрипло ответил Алексей. – Узкая, метров десять, и вокруг посадки. Довольно редкие.

– Как же вы садились-то?

– Полоса длинная, метров семьсот, – продолжал говорить Алексей.

– Бетонная? – прищурился фээскашник.

– Асфальтовая, по-моему. – Алексей вдруг страшно заперхал и слабо шлепнул себя правой рукой в грудь. – Похоже, и простыл еще.

– Подожди-ка. – Проскурин изумлялся все больше и больше. – Ты мне ничего не говорил. Разве может самолет сесть на асфальтовую полосу?

– А ты думал? – Алексей тускло усмехнулся. – Шли-то без подвесных баков. Топливо практически полностью израсходовали. Да его и было-то как раз от сих до сих. А «двадцать девятый» без топлива весит чуть больше десяти тонн, как пожарная машина. Чего же не сесть?

– Надо же, – изумленно хмыкнул Проскурин, – а я и не думал никогда. Мне казалось, самолеты тяжелые должны быть.

– Чудак человек. Это же не «Ту». «Двадцать девятый» – машина легкая, маневренная. С хорошей подсветкой да по глиссаде сесть на такую полосу не проблема.

– Ну ясно. – Проскурин подумал немного. – Как ты считаешь, самолеты до сих пор там?

– Кто их знает! Вроде бы деваться им некуда. – Алексей утер обильный пот со лба. – Заправщиков я не видел. Вообще-то стояли грузовики, но заправщиков точно не было. Если бы заправщики были, их поставили бы либо в начало, либо в конец полосы, чтобы самолетам не мешать.

– А на грунт?