Черная башня

— Отец построил сиротский дом и содержит его. Иногда дает деньги без возврата, если понимает, что человек попал в беду. А еще… во Флоренции большой собор без купола стоит, каждый флорентиец мечтает увидеть собор достроенным…

И снова он немного помолчал. Якоб молчал тоже, что-то в голосе Медичи подсказывало, что есть еще одна мечта, неясная пока даже для самого Козимо. Что-то было в этом юном баварце такое, что Козимо решился, рассказал мальчишке, с которым, возможно, больше никогда не увидятся, о том, что не давало покоя последние месяцы.

— Я учился у Роберто Росси и Никколо Никколи. Никколи держит большую библиотеку, свитки из которой дает читать своим друзьям.

— У него так много? — осторожно поинтересовался юноша.

— Да, стоит узнать о какой-то книге, Никколи норовит ее заполучить, если не удается купить, то хотя бы просто переписывает. Сажает переписчиков, чтобы иметь копию, да не одну. Вот о чем мечтаю: о большой библиотеке с сотнями, тысячами книг, которые флорентийцы брали бы читать. Не просто книг, а лучшего из литературы, переписанного на разговорном языке, чтобы читали и те, кто не знает хорошо классическую латынь. Знаешь, что Данте и Петрарка писали на разговорном языке?

Они еще долго говорили о литературе, латыни, книгах и переписчиках, а также о том, где добывать старинные рукописи. Вернее, говорил Козимо, а его юный собеседник внимал, блестя глазами. В тот день Якоб Фуггер понял для себя многое, кое-какие мысли подтвердил, что-то переосмыслил.

Посеянное в разговоре с Козимо Медичи даст всходы через много лет, слишком юным был тогда Якоб Фуггер, слишком далеки от банкирского дела его властной матери.

Пройдут годы, и каждый из этих двоих станет родоначальником банкирской династии, хотя основы богатства были заложены их отцами: у Козимо — Джованни Медичи, у Якоба — его отцом Гансом. Обоих потомки назовут «старшими» или «старыми», чтобы отличить от следующих членов кланов с такими же именами.

Но при Козимо-старом дела банкирского дома Медичи будут самыми блестящими, после него Медичи хоть и останутся у власти, но столь богатыми уже не будут.

А вот Якобу Фуггеру-старшему заняться тем, о чем они говорили с Козимо Медичи в Констанце, удастся только в последние годы жизни. Еще два десятилетия после Констанца семейное дело будет возглавлять его мать Элизабет Гфаттераман, потом они с Андреасом будут долго производить ткани и торговать ими сами и только потом, отделившись от брата, Якоб сумеет основать свой банкирский дом, который существует и поныне.

После смерти Якоба его супруга также возьмет власть в семье и деле в свои руки, а сын, тоже Якоб, только младший… О, Якобу-младшему Фуггеру не зря дадут прозвище «Богач», он станет финансистом самого императора Карла Габсбурга, ссудив тому для восшествия на престол Священной Римской империи немыслимую сумму в 543 000 флоринов (сравните с 12 000 Медичи для Коссы)!

Через семьсот лет экономисты, переведя тогдашние суммы в нынешние, придут к выводу, что Якоб-младший Фуггер был и остается самым богатым человеком в мире, его состояние в нынешнем выражении равно примерно четыремстам миллиардам долларов! Такое богатство никаким султанам Брунея не снилось. При этом жили Фуггеры весьма скромно.

Рассказывал ли Якоб-старший своему сыну об уроке, полученном еще в юности в Констанце от Козимо Медичи? Встречались ли они вообще?

Наверное, да, и урок этот хорошо усвоил не один Якоб-старший, и не только в банкирских делах. Его потомки построили целый район доступного жилья, который назван Фуггераем, построили и всякий раз восстанавливали, когда очередная прокатившая по Баварии война превращала жилье в развалины. В последний раз это случилось в 1945 году…

Таких знакомств состоялось множество, из-за дел и переговоров Козимо почти совсем забыл о Коссе. А зря…

Вот уж кого Козимо ожидал увидеть в своей конторе меньше всего!

Косса явился поздно вечером переодетым в простого купца под охраной всего лишь одного слуги. Сделал знак, чтобы Медичи отправил прочь даже Леонардо, и, с трудом дождавшись, когда они останутся одни, вдруг протянул что-то завернутое в плащ:

— Сохраните, но втайне от всех!

— Что это?

— Потом! — Косса остановил руку Козимо, собравшегося развернуть ткань. — Никто не должен знать, что она у вас. Никто, даже самые верные ваши слуги! Вы меня поняли? И еще: вы меня не видели, меня здесь не было.

Глядя вслед беспокойному понтифику, Медичи только пожимал плечами. Что за нелепые тайны? Он что, голову Иоанна Крестителя принес, что ли? Или Косса вообще сошел с ума? Совсем недавно он пообещал отречься, слух об этом прокатился по Констанцу, но сильно ни на что не повлиял. Кажется, даже кардиналам и королю надоели папские бодания, скорей бы уж все отреклись, дав возможность выбрать нового папу. Козимо уже понимал, что этим новым не будет Косса, времена и люди не те, это не карманный собор в Пизе, здесь слишком много противников и даже врагов.