Черная башня

Бальтазар Косса стоял посреди комнаты, заложив руки за пояс и покачиваясь с пятки на носок. Има с тревогой следила за ним. Он получил от папы Мартина прощение и кардинальскую шапку, став кардиналом Тускуланским. Неужели решил начать все сначала? Има с трудом сдерживалась, чтобы не напомнить, что он обещал Козимо Медичи не начинать.

Но она беспокоилась зря. Косса вдруг усмехнулся:

— Кто я? Бывший папа… бывший пират… даже распутник — и то бывший!

Он рассмеялся каким-то скрипучим невеселым смехом и продолжил:

— Не бойся, я не начну все заново. Не потому, что потух или боюсь, но все вокруг меня, даже вот это, — он окинул взглядом комнату, — и моя кардинальская мантия принадлежит Медичи.

— У тебя совсем ничего не осталось? — тревожно поинтересовалась Има и сокрушенно добавила: — А мне больше нечего дать…

— Осталось… Не беспокойся, с голода не умрем, на жизнь хватит, да и Медичи щедры. Но все тайные счета у них. Этот мальчишка отдал Колонне тиару, которую я оставил ему на сохранение! И знаешь, что он ответил, когда я спросил, почему? Что он получил тиару от папы, папе и отдал!

— Были тайные счета?

— Конечно! Но когда я напомнил о них папаше Медичи, Джованни ответил, что о них известно только ему и папе Иоанну. Понимаешь, если я снова стану папой Иоанном, он все вернет, а до тех пор… Ведь прекрасно знает, что без этих денег не стану.

— Медичи тебя ограбили?

— Нет, как-то все не так. Средства есть, у меня есть все, что нужно, но я словно связан по рукам.

— Хочешь, я спрошу у Козимо, почему так?

— А я уже спросил!

Има подошла ближе, заглянула Бальтазару в лицо:

— И?..

— Он ответил, что Флоренции, как и всей Италии, нужен мир. И что он не хочет, чтобы Рим снова разоряли, вместо того чтобы возрождать. Чертов гуманист!

Има просто не знала, что ответить. Душой она понимала правоту Медичи, ведь начни Бальтазар все сначала, и Апеннинский полуостров погрузится в пучину новых раздоров, а раздоры — это звон мечей и льющаяся кровь.

Но оказалось, что и Косса все правильно понял:

— И ведь он прав! Посмотри, как живут. Разве скажешь, что они самые богатые люди во Флоренции? Если бы не знал точно, ни за что не поверил.

— А мне нравится… — призналась Има.

Косса уже уселся в кресло у камина, где привык проводить время в последние месяцы. Има прекрасно понимала, как тяжело такому беспокойному человеку, как Бальтазар, сидеть без дела. Но она ошибалась, три года в каменном мешке даром не проходят, а все поползновения Коссы снова заняться «делом» хитрый Козимо пресекал на корню.

— А водятся с кем? Брунеллески и Донателло! — В голосе Бальтазара, кроме ехидства, Име послышалось еще что-то, чего она понять пока не могла.

— Кто это?

— Городские сумасшедшие. Архитектор и скульптор.

— Ты их знаешь?

— Да, встречал в доме у Никколи.

Что-то здесь не так…

— Почему ты называешь их сумасшедшими?

— Один способен разбить готовую скульптуру только из-за того, что клиент начал торговаться! А второй… Брунеллески продал свое имение, чтобы приехать в Рим и зарисовать все колонны и обломки в надежде понять принципы архитектуры древности!

— А при чем здесь Медичи?

— А при том, что они содержат этих двух чокнутых! Терпят все их выходки, кормят, поят и заставляют работать.

— На себя?

— Нет, — развел руками Косса. — Для всех, — сделал жест рукой, словно одним взмахом дарил миру вечность. — Брунеллески, видишь ли, разрабатывает проект купола для собора.

Вот теперь Има окончательно все поняла, она опустилась на колени перед сидящим в кресле Коссой и взяла его руки в свои.

— Жалеешь, что не поступил когда-то так же?

Мгновение Бальтазар молчал. Има права, он мог бы тратить огромные средства не на девок или позолоту, а так, как это делают сейчас отец и сын Медичи — тихо и незаметно оплачивают то, что останется потомкам.

— Конечно, жалею.

— Тогда успокойся. — В глазах Имы появились смешинки. — Подумай о том, что Медичи делают это все на те самые тайные деньги. Если ты не можешь это золото вернуть, то разреши тратить его на чокнутых Брунеллески.

У Коссы даже дыхание перехватило. Как же она права! Да, ему осталось немного, все болит, мерзкий холод, поселившийся внутри, не желает покидать старое уже тело. Сколько ему осталось — годы, месяцы или вообще недели? Нет, годы не прожить. Так пусть хоть последние месяцы и дни будут спокойными, а тайное золото, в этом Има права, пойдет на пользу людям. И сделают это Медичи! Даже отдав все монастырям, он, пожалуй, не смог бы вложить деньги лучше.

— Попроси Козимо прийти ко мне. Вместе с нотариусом.

Она поняла все, даже больше — поняла не только его явные, но и тайные мысли, тайные движения его души:

— Бальтазар, только те пожертвования имеют цену, которые не требуют благодарности.

Некоторое время он сидел молча, глядя прямо перед собой, потом устало кивнул:

— Ты права, все будет тайно. Этим я искуплю хотя бы часть вины перед Господом. Позови Козимо.