Черная бездна

Мы стоим у парадного трапа в числе первых желающих сойти на берег, весь нехитрый багаж при нас. Однако за несколько минут до того, как борт лайнера касается «стенки», сзади слышится мужской голос, призывающий пассажиров посторониться и уступить дорогу. Судовые медики катят к трапу носилки. Катят, прямо скажем, не слишком аккуратно, из чего мы делаем вывод, что везут покойника.

Отойдя в сторонку, ждем, покуда «транспортное средство» не перекочует на длинный пешеходный мостик, соединяющий палубу с пассажирским терминалом. Вслед за носилками с судна сходит первая очередь пассажиров.

Через пару минут сзади снова звучит настойчивая просьба расступиться – еще одна группа медиков толкает вторые носилки. Эту «телегу» везут бережно, с соблюдением правил и скоростного режима.

«Сальвадор!» – тотчас догадываемся мы.

Ровно в десять минут второго выходим на обширную площадь, посередине которой из брусчатки торчит одинокая пальма. Неподалеку готовятся к отъезду несколько медицинских и полицейских машин; около полусотни человек встречает гостей скромного по размерам городка.

Вскоре появляется итальянец-комиссар. Поздоровавшись, он негромко сообщает Горчакову:

– Я связался с Департаментом общественной безопасности ВМД Италии и вкратце изложил суть дела. Не могу сказать, что мне с радостью поверили, но пообещали прислать катер или судно из Олибии.

– Из Олибии? – переспрашивает генерал. – Это далеко?

– Город на северо-востоке Сардинии, в четырех часах ходу от Аяччо.

Комиссар приветлив и подчеркнуто вежлив. Однако в голосе звучат оттенки сомнения.

Приобняв его, наш шеф подбадривает:

– Если мой план сработает, вы станете начальником криминальной полиции Сардинии, а нас премируют месячным отпуском.

В Аяччо даже ночью невыносимо душно. Ужасающее впечатление от духоты слегка смягчает сухой, но прохладный мистраль – северо-западный ветер.

Несколько часов подряд мы с Горчаковым изображаем черте кого: тайных агентов, диверсантов или шпионов. Прячась за густой растительностью, по очереди наблюдаем за клиникой, куда в середине дня мобильная амбулатория доставила несчастного старика Сальвадора.

– Лишиться мне генеральских погон, если его не придут навестить, – сказал Сергей Сергеевич, организовав дурацкую слежку.

Меня он прихватил в качестве помощника, а Георгию и Майклу приказал отправиться на один из причалов и встретить катер под флагом итальянской полиции. Тот, что вышел из Олибии.

Помаявшись в проклятых зарослях до позднего вечера, я проклял все: и «щедрость» Горчакова, «подарившего» так называемый отпуск; и чертов круиз с ворохом проблем и приключений, и долбаных фашистов, спрятавших золото где-то между Корсикой и Сардинией.

Трижды предлагал сгонять в ближайший магазин за пивом и пиццей, но всякий раз нарывался на грозный испепеляющий взгляд.

– Сиди, – приглушенно рычал генерал.

И мы, то прогуливаясь по аллеям небольшого парка, то присаживаясь на лавочки, не сводим глаз с фасада проклятой клиники…

Гости появляются около одиннадцати, когда в крохотном парке зажглись три старинных фонаря. Мы заранее меняем позицию, переместившись на лавочку в дальнем углу, куда не проникало искусственное освещение.

– Идут, – первым замечаю я две тени, скользившие от парка к фасаду.

– Главное – не ошибиться, – надевает генерал очки.

– Судя по воровским замашкам, это те, кого мы ждем. Кстати, кто они?

– «Нацисты». От «конкурентов» их отличает то, что они знают о «золоте Роммеля» чуточку больше.

Двое мужчин пересекают освещенное пространство перед клиникой и, пройдя вдоль фасада, останавливаются у открытого окна.

– Говори, что там?! – нервничает Горчаков, плохо различая детали.

– По-моему, их кто-то встречает.

– Третий?

– Ну, да. Открыл окно и помогает влезть внутрь.

– Тогда пойдем и мы.

– Куда?!

– Не волнуйся, нам не придется лазить по окнам. Мы просто послушаем, о чем они говорят…

Вот так. У Горчакова всегда все просто. Как ножка от табуретки.

Дождавшись, когда парочка исчезнет в проеме пятого окна, мы стартуем. Я иду первым, задавая темп и выбирая наименее заметный маршрут. Вскоре оказываемся под стеной здания.

– Не шаркайте, товарищ генерал. Повыше поднимайте ноги и ступайте мягче – с пятки на носок. С пятки на носок…

– Понял-понял, – тихо отзывается он.

Пригнувшись, осторожно подбираемся к открытому окну.

Из палаты доносятся обрывки фраз. Кажется, говорят по-немецки…

Горчаков вслушивается в разговор, потом жестом приказывает: «Пошли!»

Мы перемещаемся дальше от парадного крыльца, садимся на корточки. Ждем…

– И долго мы тут будем торчать? – встревоженно оглядываюсь я по сторонам. – В случае чего и спрятаться негде.

– Иногда в нашем деле приходиться надеяться на везение, – приподнимается генерал в попытке заглянуть в ближайший оконный проем.

Внезапно глухо стучит фрамуга соседнего окна. Я дергаю шефа за штанину, и мы дружно прижимаемся спинами к прохладной каменной кладке.

Кто-то мимолетно выглядывает наружу, но нас, слава богу, не замечает. Мы переводим дух, и Горчаков, подобравшись поближе, вновь подслушивает чей-то разговор…

– Бежим, – поступает команда, когда немецкая речь затихает.