Черная дюжина. Общество смелых

— Если нам дадут возможность встретиться перед телекамерами, мы размажем всех этих интеллектуалов. Мы со «Взглядом» договаривались, но через две недели пришел в эфир кто? Васильев. Кто такой Васильев? Фотограф, актер средней руки. Ну, какая у него жизнь, если б не занимался патриотическим движением? Сейчас Васильев имеет 4 «Икаруса» по 40 тысяч долларов, японскую аппаратуру… Я считаю, что если дальше так пойдет, его надо где-то повесить. Мы давно бы уже шлепнули Васильева, если бы не хотели, чтобы легло пятно на наше движение. Держит нас только то, что это уголовное дело, и зачем из-за двух-трех марионеток рисковать движением? Я говорю об этом без всяких кривляний, у меня в самом деле рука не дрогнет. Я бы с удовольствием. Если у нас начнется гражданская война, первое, куда я пойду, это Валовая улица, я разряжу в него всю обойму. Даже евреи не пострадают, а он будет убит. «Икарусы» надо сжечь. Он куплен, он дает такие интервью, на Западе только его ролик крутят: он сидит в черном, в портупее, а над головой — топор… Понимаете, тем самым он образ фашизма, нам приписываемый, подтверждает и денежки за это получает, — сокрушается герой ЦДЛ.

В стенограмме патриотического движения, в котором принимали участие в том числе Кулаков и Смирнов-Осташвили, последний снова вспоминает про «Икарусы»:

— Васильев все время подчеркивает: надо ждать, ждать, ждать. Уже все завоевал, завел в тупик. Теперь четыре «Икаруса» имеет и миллионы… У него шикарный шофер с собственным автомобилем, шикарная японская техника. Ему идет, уверяю вас, помощь с Запада. Та помощь, которая предназначалась бы нам, работающим. И ему идет, не знаю, от арабов ли, или еще откуда-то, капают деньги. А так коньяк, бабцы, карты, что только и делает Васильев последние годы. Он миллионер, четыре «Икаруса» по 40 тысяч долларов каждый.

Как автор хочу отметить, что представленные фрагменты интервью и стенограммы не смонтированы, пунктуация и орфография сохранена. Вот не давали покоя ему «Икарусы» — это точно.

Что ж, вернемся пока в зал суда. 10 августа 1990 года было зачитано обвинительное заключение. Чтение заняло около 40 минут. В заключении была изложена версия следствия о событиях в Центральном доме литераторов.

— Подсудимый, вам понятно обвинительное заключение? — спросил председательствующий.

— Непонятно, — ответил Осташвили.

— Что именно вам непонятно?

— Начнем с самого начала, — сказал Константин Владимирович. — Мне абсолютно все неясно. Я ничего не понял, ни с чем не согласен, все это абсурд.

Впрочем, Осташвили отказался изложить и свою версию произошедшего, и тогда были зачитаны его показания на предварительном следствии. От них он тоже отказался — вначале на одну треть, потом наполовину. Мотивировал он это оказанным давлением и тем, что вообще не понимает, зачем это все подписал. Как потом выяснилось, в деле была приложена справка из наркологического диспансера, из которой следует, что Осташвили зарегистрирован в качестве хронического алкоголика второй степени. Возможно, это снимает вопрос о непонимании им подписанных показаний.

13 августа состоялось очередное заседание. Как вспоминает Марк Дейч, журналист радио «Свобода»: «Кажется, Осташвили и его защитники решили сделать все для того, чтобы суд над ним превратился в наказание для нас: похоже, мы приговорены к пожизненному судебному заседанию».

С утра судебная коллегия приготовилась к допросу свидетелей. Но не тут-то было. Защитник Побезинский заявил ходатайство о возвращении дела на дополнительное расследование. После перерыва должен был состояться допрос следующего свидетеля, однако и этого не произошло. Осташвили почувствовал себя плохо, и его увезли в карете скорой помощи в связи с приступом стенокардии. Чем был вызван приступ, неизвестно, но перед этим Константину Владимировичу дали почитать газету «Московский комсомолец», в которой было опубликовано большое интервью Дмитрия Васильева, где тот, в частности, говорил: «Парадокс, что честь России пытается «защищать» даже не грузин, а, как мне сообщили, простите, чуть ли не еврей, именующий себя грузином. Он настоящий провокатор».

На предыдущем заседании защитник Александр Побезинский — тот самый, что с высшим образованием и окладистой бородой (так представлял его Осташвили), — заподозрил председательствующего в обвинительном уклоне процесса. И давлении на свидетелей. Вот как раз на давлении следует остановится. Беседа, о которой пойдет речь, была записана на Валовой, в штабе «Памяти» Дмитрия Дмитриевича Васильева. Именно его голос уверенно звучал на пленке громче всех.