Черная дюжина. Общество смелых

Об осташвилиевском процессе, о котором Дим Димычу были известны многие интересные подробности, включая роль режиссера, заказавшего весь этот балаган. Он также рассказывает о свидетеле обвинения, члене «Памяти» Александре Штильмарке. «И теперь они, — говорит Васильев, — пришли торговаться, чтобы Штильмарк изменил показания или забыл». Всех, кто приходил к Васильеву, знать невозможно, но то, что там был адвокат Смирнова-Осташвили Побезинский, доподлинно известно. И он пытался воздействовать через Дим Димыча на Штильмарка и, естественно, получил отказ. В то же время, как вспоминает сам свидетель, его преследовали с той же целью, но уже не только с уговорами, а с оружием:

— Приходили ребята от Осташвили и показывали нож: «Если ты не изменишь показания, тогда мы тебя убьем».

Позже, в ходе допроса свидетелей писатель Игорь Минутко рассказал о том, что перед началом событий в Большом зале ЦДЛ 18 января к нему подошел Александр Штильмарк и предупредил о готовящейся провокации со стороны Осташвили и его людей. В этих условиях особое значение приобретают свидетельские показания Александра Штильмарка, с которым Минутко был дружен.

В начале сентября Константин Осташвили решил вообще не посещать заседания суда. О некоторых подробностях исчезновения Осташвили рассказал председательствующий суда Андрей Муратов. По его словам, утром 6 сентября, когда подсудимый не явился в суд, Муратов вынес определение об изменении меры пресечения и взятии подсудимого под стражу. По сообщению из 82-го отделения милиции, расположенного по месту жительства Осташвили, около 12 часов в его квартире появились три представителя «комитета содействия», вместе с которыми подсудимый исчез и больше не появлялся. Несколько позже в дверях квартиры Осташвили обнаружили записку. Она была адресована подсудимому, и из нее следовало, что Осташвили больше не должен появляться дома, поскольку мера пресечения ему изменена, а должен позвонить своему соратнику, руководителю еще одной «Памяти» Кулакову. Подпись в записке значилась — «Свои».

Защитник Побезинский информировал суд о том, что некоторое время назад ему звонил подопечный и сказал, что являться на суд он не собирается, так как взятие под стражу считает необоснованным. Тем не менее один из завсегдатаев суда «антисионист» Емельянов рассказал, что ему доподлинно известно, почему Константин не является в суд. Оказывается, он не прячется, а совсем наоборот, хочет скорее вернуться к заседаниям, но не может. Потому как евреи спаивают его коньяком и подсыпают еще в него порошок, чтобы Осташвили не мог подняться на ноги. Хорошо еще, Валерий Емельянов не сказал, что это все происходит в знаменитом буфете Центрального дома литераторов.

Через несколько недель судебные заседания были продолжены уже с присутствием самого Осташвили, арестованного неподалеку от дома, в парикмахерской. С этого момента Константин Владимирович находился в СИЗО № 1, месте, более известном под названием Матросская Тишина. В то же самое время двое защитников — Побезинский и Голубцов — отказались от дальнейшего участия в процессе, пригрозив судье, что «данный процесс вызовет в стране криминогенные вспышки». Впрочем, внезапный уход адвокатов мог быть связан с распоряжением Дмитрия Васильева, который на встрече рекомендовал им отказаться от этого дела. Что сказать — Осташвили был удручен. Это можно было заметить в фоторепортажах из зала суда.

Итак, 12 октября в Московском городском суде процесс по делу Константина Смирнова-Осташвили, который длился больше двух с половиной месяцев, был завершен.

«На основании изложенного судебная коллегия, руководствуясь статьями 301, 303, 315, 317 УПК РСФСР, приговорила Осташвили Константина Владимировича признать виновным по статье 74 ч. 2 УК РСФСР и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на 2 года с отбыванием в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Срок отбытия наказания исчислять с 22 сентября 1990 года с зачетом времени предварительного содержания…»