Черная Ганьча. Вьюга

Михеев шел медленно, глядя по сторонам. Под ногами пружинил податливый влажный грунт, чавкало, иногда брызгала черная жижа, скопившаяся после дождей в скрытых под травой неровностях почвы. Голов подумал, что дорога генералу не по нутру. «Это тебе не по асфальту на «Волге». И тут же устыдился этой мыслишки — паскудной и недостойной. Что до Михеева, то все в округе знали: генерал не любитель просиживать брюки в кабинете.

На развилке троп Михеев спросил:

— Вербицкий здесь прошел?

Это была фамилия нарушителя границы, которого недавно задержал Колосков.

— Здесь.

— Направление выбрал правильное: от КСП все время лощиной до самой насыпи. Грамотный.

Голову показалось, что теперь он понимает причину неожиданного визита Михеева: обстановка настолько волнует генерала, что лично захотел удостовериться, как организована охрана границы на угрожаемом направлении. Голов подробно принялся объяснять, что предпринято. Решение было грамотным.

— Целесообразно, — сказал Михеев. В его устах это звучало похвалой.

Они прошли по маршруту нарушителя до самых копен у шоссе.

— Кончается лето, — сказал Михеев.

— К сожалению. — Голов вытер взмокшую шею.

— А я зиму люблю. Осень на меня грусть наводит. А зиму я уважаю. Хорошая пора. Вы, насколько мне помнится, не служили в Туркмении?

— Не пришлось.

— А я там без малого два десятка провел. Без зимы, без снега. Соскучился. Наверное, потому и нравится зимняя пора.

Михеев еще говорил что-то такое, не имеющее отношения к службе, к предстоящему инспекторскому смотру, к границе вообще. И уходить не торопился. Шоссе было рядом, и по нему беспрерывно бежали машины. Наверное, у проезжих вызывали любопытство высокий худой генерал и плотный приземистый подполковник, бесцельно стоящие на лесной опушке.

— Скажите, Алексей Михайлович, след Вербицкого Шерстнев обнаружил?

— Шерстнев чуть не прошляпил. Хорошо, старшина вернул. Разгильдяй и потенциальный преступник.

Михеев промолчал, а когда снова заговорил, Голов понял, что рассуждения о зиме и иных пустяках не заслоняли главного, что мозг Михеева работает в одном, главном, направлении, не сбиваясь на второстепенное.

— Сурова мы утвердили кандидатом для поступления в военную академию, сказал Михеев, опять вынув часы из брючного кармашка. — Вы ему дайте отпуск, ну, скажем, на юг. Пускай отдохнет и заодно свои семейные дела устраивает.

Голов хотел сказать, что отпуск не ко времени: во-первых, неизвестно, какие результаты покажет застава на осеннем инспекторском смотре, во-вторых, обстановка, в-третьих, нет заместителя, а тут и без старшины останется выдохся старшина, отслужил свое. Но генерал еще не окончил, перебирал в руках цепочку часов.

— Шестнадцатую инспектировать не будем.

Голов удивленно посмотрел на Михеева — не шутит ли? Как так Сурова не проверять? Лучшая застава. И он ее лично готовил к смотру, столько трудов вложил!

— Что его проверять! Как по-вашему, задержание Вербицкого может быть зачтено… в счет смотра?

— Не думал, товарищ генерал.

— Вы считаете это неправильным?

— Нет, почему…

— Значит, зачтем.

Голов нервно пощипал свои рыжие усики. В его расчеты не входило показывать другую заставу, хотя в общем-то на всех, кроме девятнадцатой, состояние службы, боевой подготовки и дисциплины было почти одинаковым.

— Вместо шестнадцатой проверим девятнадцатую. Знаю, что вам не хочется. — Михеев покосился на Голова и улыбнулся: — Кому охота выставлять напоказ свои грехи, верно, Алексей Михайлович?

— Застава как застава. С дисциплиной на ней похуже, а так — нормальное подразделение. Четыре задержания в этом году.

— Что касается обстановки, она, доложу я вам, может висеть и месяц, и три. Никому пока не известно, когда вздумается напарнику Вербицкого идти за границу. Возможно сегодня. Или через полгода. Сурова отпускайте. Найдите ему хорошую замену на месяц.

— Заместителя давно нет.

— С сего дня есть. И вот он, сдается мне, едет.

По асфальту катила черная «Волга», рядом с шофером сидел адъютант.

— Понравилась застава? — спросил Михеев, когда машина остановилась и адъютант, открыв дверцу, выскочил.

— Вы меня, товарищ генерал? — Адъютант козырнул.

— Вас.

— Так точно. На уровне.

Михеев подмигнул Голову:

— Видали — «на уровне»!

Адъютант смутился:

— Я в том смысле, товарищ генерал…

— В любом смысле пограничнику надо служить на границе. Рано с округа начинать.

Обратную дорогу молчали. Голов пробовал привести к общему знаменателю свои впечатления от встречи с Михеевым, определить, с какой все-таки целью тот приехал сюда. Показать адъютанту новое место службы? Только и забот у генерала. Лично проверить организацию службы на участке? Может быть. Но и это весьма сомнительно. Какие у него могут быть основания не доверять Голову? Что же тогда? Отдых? Близ округа есть места не хуже этих. По всему выходило — темнит Михеев. И не случайно не хочет проверять Сурова.

Для Голова Суров был не просто одним из многих начальников подчиненных ему застав: лучше всех стреляют у Сурова, бдительнее всех несут службу у Сурова, лучшая охота — тоже у Сурова, и уху нигде так вкусно, как у Сурова, не готовят.