Черная гора

Аптекарь повернулся ко мне. Нас разделяло футов шесть с небольшим. Между нами стояла Лайла, однако это не помешало мне наконец всмотреться в глаза Гейла, посверкивавшие из-за стекол очков. Ни разу в жизни не видел таких глаз. Ни следа радужек. Сперва я подумал, что это бельма, но аптекарь был явно зрячим, хоть и страдал близорукостью. Осталось предположить лишь одно: Господь, увлекшись актом творения, забыл раскрасить Гейлу радужки. Понятное дело, такие глаза не добавляли аптекарю красоты.

– Вы еще спрашиваете. Да потому, – пояснил мне Гейл, – что мы сейчас будем говорить о деле глубоко личного свойства. Видите ли, мистер Гудвин, я вас узнал. Вы не столь известны, как ваш босс, однако ваши фотографии тоже несколько раз мелькали в газетах. Кроме того, я уже слышал новости и успел подумать о вас. По радио передали, что на матче присутствовал Ниро Вульф со своим помощником и мистер Чизхольм обратился к ним за помощью. Так что, увидев вас рядом с племянницей, я сразу понял, кто вы такой, и сообразил, что нам нужно поговорить с глазу на глаз. Однако вы молоды и вспыльчивы, а то, что я собираюсь сказать, вам может не понравиться. По этой причине я хочу выдвинуть несколько условий. Я останусь стоять у двери. Вы отойдете назад, сядете вон на тот ящик, будете держать руки у меня на виду и пообещаете не делать лишних движений. Моя племянница возьмет стул и сядет сюда передо мной лицом к вам. Таким образом, она будет находиться между вами и мной. На таких условиях я готов разговаривать.

Я решил, что аптекарь не в своем уме. Как это защитит его от моей вспыльчивости или оружия, если бы оно у меня было? Бред какой-то. Однако я решил пойти у него на поводу. Сдав назад, я сел на ящик и положил руки на колени. Увидев, что я подчинился, Лайла взяла единственный в кладовке стул и села так, как попросил ее дядя, спиной к нему. Поначалу мне показалось, что он сейчас куда-то позвонит. Аптекарь действительно потянулся к телефону, расположенному под полками с пузырьками на узкой стойке справа от него, но лишь отодвинул его в сторону. Затем он взял большую бутылку с бесцветной жидкостью, вынул стеклянную пробку и понюхал содержимое.

– Это чтобы в обморок не грохнуться, – с виноватым видом пояснил он. – Мне что-то нехорошо. Когда я увидел вас с племянницей, то был потрясен до глубины души. Я кинулся сюда, в подсобку, силясь понять, что бы это могло значить, но так ничего и не надумал. Может быть, вы объясните?

– Это сделает ваша племянница. Говорите, Лайла.

Она попыталась повернуться к дяде, но он ее остановил:

– Нет, дорогуша, сиди как сидишь, лицом к мистеру Гудвину.

Гейл снова понюхал содержимое бутылки, которую держал в руке.

Она послушно повернулась ко мне.

– Я здесь из-за Билла, – начала девушка. – Его собираются арестовать по обвинению в убийстве, а этого не должно произойти. Его отпустят, когда мы расскажем, как ты обещал ему деньги, если он поможет «Джайантс» проиграть, а он отказался. Сам он следователям ничего не скажет из-за меня. Я знаю, что обещала тебе молчать, но теперь не смогу сдержать слова. Сам видишь, дядя Дэн, у меня нет другого выхода. Мне пришлось во всем сознаться мистеру Гудвину, чтобы он поехал со мной. Нам лучше всего…

– Лайла, милочка, а полицейским ты в чем-нибудь созналась?

– Нет. Я решила, что лучше всего приехать сюда и уговорить тебя отправиться в полицию со мной. Однако я боялась появляться здесь одна, потому что знаю, чем для тебя может кончиться вся эта история. Но если мы смолчим, для Билла она кончится еще печальнее. Дядя, ну как ты не понимаешь…

– Не поворачивайся ко мне Лайла. Я настаиваю. Вот так, как сидела спиной, так и сиди. – Голос аптекаря, как и прежде, был тих, но теперь он вдобавок звучал сдавленно, словно у него перехватило горло. – Сейчас я объясню, зачем попросил тебя сесть спиной ко мне так, чтобы я не видел твоего лица. А ты, Гудвин, ни с места! Понял? В этой бутылке серная кислота. Она, ясное дело, не пахнет. Я нюхал ее для вида, чтобы у вас не возникло вопросов, зачем я держу ее в руках. Думаю, вам обоим известно, чт́о способна сотворить серная кислота. Бутылка почти полная, и я ее держу аккуратно. Еще бы! Одна капля попадет на кожу – и шрам от ожога останется на всю жизнь. Именно поэтому, Лайла, я и попросил тебя сесть спиной ко мне. Я тебя обожаю… Сидеть, я сказал! Так вот, я тебя обожаю и не хочу видеть твое лицо, если мне придется пустить в ход кислоту. Но если ты, Лайла, дернешься, я вылью ее на тебя. Тебя это тоже касается, Гудвин… Тебя в особенности. Надеюсь, вы оба меня поняли?

Лайла застыла и, выпучив глаза, уставилась на меня. Наверное, я тоже застыл, уж, во всяком случае, не двигался. Это точно. Аптекарь держал бутыль в поднятой руке, где-то в шести дюймах над головой девушки. Судя по виду Лайлы, она могла запросто грохнуться в обморок.

– Не двигайся, – сказал я ей, – и, ради бога, не кричи.