Черная изба

За окнами потемнело: машина вкатилась в ельник, запереваливалась по корням. Катя прилипла к окну: ей почему-то ужасно захотелось увидеть тот камень. Это ведь он якобы расцвел? Хотя на дворе декабрь, какие цветы? Ей даже показалось, что она различает между деревьями знакомое темное пятно, но они проехали мимо, не притормозив.

Минут через пять елки кончились, и Катя увидела впереди деревенскую улицу – широкую, расчищенную от снега, даже с фонарями, которые, правда, сейчас не горели. По обеим сторонам стояли дома. Довольно большие – по крайней мере, больше дачных домиков в бабушкином СНТ, – крепкие, на высоких фундаментах, и все какие-то похожие, как будто построенные одним человеком. Из некоторых труб в серое небо с голубыми проплешинами поднимались дымки, другие дома стояли тихо. Катя завертела головой. Интересно, который Леночкин? И они что, так и поедут по главной улице, у всех на виду?

Крыса как будто подслушала ее мысли:

– Пригнитесь, Чернова. Не надо, чтобы вас тут видели.

Катя послушно сползла по сиденью. Надо собраться, ведь сейчас от нее потребуются решительные действия. Хорошо бы Крыса хоть дорогу ей показала, прежде чем идти отвлекать этих теток.

Улица завернула и вдруг кончилась, неожиданно, как обрубленная. За околицей темной стеной стоял лес.

– Приехали, – уронила Крыса. – Подъем.

Машина стояла у высокого забора, из-за которого виднелась только красная жестяная крыша. Катя щелкнула замком ремня, потянулась, разминая затекшие ноги. По икрам забегали колючие мурашки.

– Чернова! Что вы там возитесь? – Крыса уже стояла у калитки, нетерпеливо на нее поглядывая. Что-то было не так. Разве Катя не должна сейчас огородами красться к дому Леночки? Или это он и есть? В таком случае не очень-то тайно они подъехали.

Катя выбралась из машины, на ходу застегивая куртку. В тот самый момент, когда она захлопнула пассажирскую дверь, за забором лязгнуло – и калитка отворилась, выпуская невысокую сухонькую фигуру, замотанную в пеструю шаль.

– Ну здравствуй, Катерина! – сказала старуха, цепко беря Катю за руку повыше локтя. – Мы тебя ждали, пирогов напекли. Голодная, поди, с дороги-то? Пойдем, пойдем, чайку выпьем.

24

Не то чтобы Катя совсем не сопротивлялась. Она уперлась ногами в землю, попыталась выдернуть руку из старушечьих пальцев – и это ей, возможно, даже удалось бы, если бы за другое плечо ее тут же не схватила Светлана Геннадьевна.

– Так, Чернова, шум не поднимаем, – прошипела она Кате в ухо. – Вы сюда ехали человека спасать или истерики устраивать?

Катя еще немного поотбивалась, но голова была ватной, а тело слушалось плохо и как будто затекло. Движения выходили вялыми и замедленными. Из калитки вышла еще женщина, та толстая тетка с ногами-тумбами, которая вместе с бабкой приезжала тогда за Леночкой. Она и Крыса буквально занесли Катю в калитку – та только вяло перебирала ногами по утоптанному снегу и дернулась, когда за спиной грохнул засов.

Двор она особо не разглядела. Пространство от калитки до крыльца было отгорожено от остального участка какими-то сараями или заборами, где-то гулко бухала собака. Крыльцо высокое, с перилами и козырьком, стены обшиты сайдингом, небольшие окна смотрят на двор пластиковыми стеклопакетами. По лестнице Катя шла уже сама. Две массивные двери, железная и деревянная, темная прихожая между ними – «Сымай ботиночки, Катерина, сымай, в доме полы намыты!», – а потом совершенно обычный коридор, как в городской квартире. Обои с павлинами, гарнитур из ДСП, чахлый фикус в углу на подставке. Здесь с Кати стащили куртку и шапку. Потом кухня, неожиданно просторная и хорошо обставленная, со встроенной техникой и подсветкой. В кухне было два окна: одно выходило на забор, за которым молчаливо стояли сосны, другое – на двор с хозяйственными постройками.

Катю усадили в угол мягкого дивана, поставили на низкий журнальный столик блюдо с пирожками. Толстая тетка принесла чайник, налила чай в чашку с блюдцем. Желудок зверски урчал, от сытного запаха сдобы мутило.

– Кушай, кушай, Катерина! – Наталья Степановна уселась напротив в низком деревянном кресле, не снимая шали. – Пирожки свеженькие, не бойся. Ты что квелая-то такая? Свет, ты, никак, уже дала ей чего?

– Что надо, то и дала, – буркнула Крыса. Она сидела на диване слева от Кати, выпрямив спину и по-ученически сложив руки на коленях, и казалась сейчас не стервой-хирургичкой, грозой всего колледжа, а вздорным недорослем, который исподтишка огрызается на старших.

– Ну дала и дала, так оно даже и лучше, да? Зачем нам эти нервы? Молодежь сейчас такая нежная пошла, пальцем тронь – закачается…

Катя, как во сне, взяла пирожок и откусила кусочек. Рот тут же наполнился вязкой слюной, к горлу подкатил ком.

– Глотайте, Чернова, – хрипло приказала Крыса, внимательно за ней наблюдая. – Если вас стошнит на диван, убирать будете сами.

Катя с усилием проглотила кусок. Потом еще один. Буря в желудке постепенно улеглась, даже в голове как будто немного прояснилось.

– Во-от, другое дело, – удовлетворенно кивнула Наталья Степановна. – Чайком запивай, так оно мягче пойдет!