Черная изба

Катя вздрогнула и покосилась на чашку.

– Ну чего ты дичишься-то, Кать? – вступила в разговор толстая тетка. Как же ее звали? Маруся, кажется? – Мы тебя ведь не обижаем? И ты нас не обижай, кушай, когда угощают!

– Я… – Катя понимала, что нужно защищаться, нужно что-то говорить, но мысли были тяжелыми и неповоротливыми, как и язык. – Я не пойду…

– Куда не пойдешь? – Маруся удивленно огляделась вокруг. – Тебя ж никто и не гонит! Сидим, чаек пьем.

Она растянула губы в приторной улыбке. Наталья Степановна, откинувшись на спинку кресла, тоже внимательно наблюдала за Катей.

– Я не буду пить ваш чаек! Он… – Катя судорожно искала слово. – Он… он… он успокаивающий!

– Господь с тобой, Катерина! – всплеснула руками Наталья Степановна. – Конечно, успокаивающий! Ромашка и мята, летошний сбор. Ну, хочешь, я из твоей чашки отопью?

Она наклонилась, дотянулась до Катиной чашки, ухватила ее морщинистой рукой, похожей на птичью лапу, и поднесла к губам. Катя смотрела, как старуха делает глоток и ставит чашку обратно на блюдце.

– Ну что? Убедилась, что никто тебя травить не собирается? – поинтересовалась Маруся. – Ох, какие мы подозрительные, спасу нет!

– Да это она не сама, – Наталья Степановна тоже взяла с блюда пирожок, повертела его перед глазами и откусила, – это ее запугал кто-то. Да, Катерина? Давай рассказывай!

– Она с Кочергой пообщалась, – брезгливо вставила Крыса.

– Матушки мои! – Старуха прижала руку к укутанной в шаль груди. – С наркоманкой-то?

– Ну и зачем ты с такими людьми общаешься? – Маруся села на диван справа от Кати и тоже налила себе чаю. – Тебе что, одногруппниц мало? Нашла с кем дружбу водить!

– Теперь все ясно, – вздохнула Наталья Степановна. – Марусь, налей-ка и мне чайку, разговор долгий будет.

Катя тоже потянулась за чашкой. Понюхала прозрачную янтарную жидкость – и правда, пахнет мятой и ромашкой. Никакой приторной сладости, о которой она слышала от Кочерги и Леночки. Наталья Степановна уютно щурилась в кресле напротив и лицом неуловимо напоминала Кате Елену Алексеевну – то ли разрезом глаз, то ли узором морщин вокруг них. Ах да, они ведь родственницы: Елена Алексеевна ей… внучка, так ведь?

– А можно мне воды?

– Можно. – Старуха поджала губы, сразу растеряв весь приятный вид. – Мне воды не жалко. Но чай-то вкуснее. Ничего в нем такого нет, чего ты себе навоображала.

Крошечная пожилая женщина в кресле напротив совсем не походила на коварную отравительницу. Кате стало неловко и стыдно. Она взяла чашку и, зажмурившись, сделала глоток.

У чая был вкус лета, нагретого солнцем цветочного поля, беззаботных школьных каникул на бабушкиной даче… Катя почувствовала, как узел, будто затянутый у нее на шее, немного ослаб, и она в один миг ощутила и мягкость дивана под собой, и тонкий фарфор чашечки в руках, и даже вкус пирожка. Он оказался с картошкой и грибами, а она даже не заметила, пока жевала, надо же.

– Ну все? Успокоилась? – хмыкнула Маруся, заставив Катю дернуться.

– Отлезь! – цыкнула на нее Наталья Степановна. – Ну что, Катерина, теперь расскажешь, чего напугалась? Чего тебе там Машка наврала?

Теперь Катя чувствовала себя довольно глупо.

– Ну, в общем, – начала она, облизнув пересохшие губы. – Она сказала, что вы… заставляете девушек…

– Кого заставляем? Никого не заставляем, – перебила ее Маруся. – Веревками не вяжем, ружьем не грозим!

– Маруся, ты помолчала бы! – Голос Натальи Степановны стал строгим. Маруся закатила глаза и впилась зубами в пирожок.

– Давай я лучше сама тебе расскажу, что тут у нас как, – мягко предложила Наталья Степановна. – А ты потом у меня спросишь, если что непонятно тебе будет. Лады?

Катя кивнула. На нее накатило какое-то обреченное спокойствие. «Говорила мне бабушка, – подумала она, – втянет меня Леночка в беду». Похоже, она сказала это вслух, потому что Наталья Степановна опять всплеснула руками.

– В какую беду, Катерина? Ты меня послушай сначала, а потом уж причитать начинай, если захочется!

– Да я… – Голова опять закружилась, и Катя откинулась на спинку дивана. Стало легче. Наталья Степановна с одобрением проследила за ее движениями.

– Ты уж поняла, наверно, что мы здесь на земле живем и от земли зависим. – Голос старухи окреп, и она заговорила медленнее – видимо, приноравливаясь к тому, что придется говорить долго. Хотя ее окающая речь была плавной, даже напевной, сразу стало ясно: эта женщина привыкла, что ее слушают и не перебивают. – У всех, кто от земли кормится, свои традиции, обычаи, – продолжала Наталья Степановна. – И у всех они разные. У нас такие обычаи тоже есть. Их немного, конечно. Не так, как было два века назад. Тем не менее они строго и тщательно соблюдаются. Один из таких обычаев связан с плодородием. Да ты бери еще пирожок, не стесняйся.

Катя взяла пирожок и снова начала жевать, уже спокойно запивая его чаем. Рассказ Натальи Степановны напоминал ей школьный урок истории.