ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

Он встает, идет к дверям. Завтра – тот день, что Гэлрэн зовет днем своего второго рождения: много лет назад в этот день сложил он свою первую песню. Он приготовил Менестрелю дар: осталось лишь натянуть струны из поющего небесного железа и настроить лютню. Он представляет себе сияющее лицо Менестреля… Но что-то не дает покоя.

Этот новый ученик, Курумо. Его создание, и все же – совсем иной. Иногда начинает казаться – он все понял, а потом… Пришел ведь к Менестрелю и уговорил сложить эту песню. А – зачем? Часть сердца, его творение, его ученик… и – не понять. Иной. Он любит этого странного ученика, но не забыть тяжелой чаши и кровавого привкуса на губах. Почему? И кажется – именно из-за этого придется взять в руки меч Затменного Солнца. Чего-то не достает в Курумо; может, той ясной открытости, без которой невозможно себе представить других? И эти разговоры о славе, о власти… Сначала он искренне удивлялся: зачем? Потом в душе поселилась тревога. Не замечая этого, он стал внимательнее к Курумо, чем даже к Гортхауэру. Старший ученик смотрел на это с полушутливой ревностью, но постепенно стал сторониться своего младшего брата. А Учителю мучительно не хотелось, чтобы новый ученик считал себя чужим здесь. Но словно какая-то стена стояла между ними.

Тряхнул головой. Хватит. Иначе лютня запомнит эти мысли. Нужно идти. Конечно, если Арта меняет всех (он не любил говорить «Арда», Княжество – имя, данное миру Илуватаром), должно быть это происходит и в Валиноре. Со временем Курумо станет иным: Арта лечит, да и трудно не измениться, живя среди Эльфов Тьмы…

– Позволишь ли переночевать у тебя?..

У него не было своего дома в поселении Эллери; обычно к ночи он возвращался в Хэлгор, но сегодня ему хотелось остаться со своими учениками.

Гэллор-Маг просиял:

– Конечно, Учитель! Зачем ты спрашиваешь? Мы всегда рады тебе…

Гости уже разошлись, и они остались одни. Разговор затянулся допоздна. Гэллор был не прочь и продолжить беседу, но Вала с улыбкой остановил его:

– Довольно, пощады! Если бы я был человеком, ты вконец замучил бы меня: не торопись, ты хочешь узнать все сразу.

Эльф смущенно рассмеялся:

– Ты прав, Учитель.

…Девушка свернулась калачиком в кресле, подобрав ноги: огонь в камине догорал, и в комнате было прохладно. Лицо спящей было полно тихой печали, и Вала невольно залюбовался ею. Пожалуй, красотой она не уступает Аллуа, которую считают прекраснейшей среди Эллери. Но Аллуа – огненный мак, эта же девочка – цветок ночи… Наверно, хотела спросить о чем-то, а ждать пришлось долго. Вала осторожно укрыл девушку плащом, отошел к окну.

– …Учитель!

Он мгновенно оказался рядом. Девушка с ужасом смотрела на его руки; дрожащими пальцами коснулась запястий, коротко вздохнула и прикрыла глаза.

– Что с тобой? – он был встревожен.

– Ничего… прости, это только сон… Страшный сон… – она попыталась улыбнуться. – Я тебе постель застелила, хотела принести горячего вина – ты ведь замерз, наверно, – и, видишь, заснула…

Он провел рукой по серебристым волосам девушки; в последнее время они все чаще забывают, что он не человек.

– Но ведь ты не за этим пришла. Ты хотела говорить со мной, да, Элхэ?

– Да… Нет… Я не хочу этого, но я должна сказать… Учитель, – совсем тихо заговорила она, – он страшит меня. Не допускай его к своему сердцу – или сделай его другим… Я не знаю, не знаю, мне страшно… Учитель, он беду принесет с собой – для всех, для тебя… Он только себя любит – мудрого, великого…

– О ком ты, Элхэ? – Вала был растерян; он никогда не видел ее такой.

– Об этом твоем новом… – она не могла выговорить «ученике», – о Курумо. Я наверное, не должна так говорить…

– Нет… Я и сам думал об этом. Не тревожься, Арта излечит его.

– Ты не веришь в это, Учитель.

Вала усмехнулся – как-то грустно это у него получилось:

– Видно, от тебя ничего не скроешь.

Помолчали.

– Учитель, я принесу тебе вина?

Он рассеянно кивнул.

– И огонь почти погас… Сейчас я…

– Не надо, Элхэ, – он начертил в воздухе знак Ллах, и в очаге взметнулись языки пламени.

Она вернулась очень быстро; он благодарно улыбнулся, приняв из ее рук чашу.

– Учитель…

Он поднял голову: Элхэ стояла уже в дверях, – тоненькая фигурка в черном; и необыкновенно отчетливо он увидел ее глаза.

– Учитель, – узкая рука легла на грудь, – береги себя. Знаю, не умеешь, и все же… Я боюсь за тебя. Гнев лишает разума, жажда власти убивает милосердие, и оковы ненависти не разбить…

Он хотел спросить, о чем она говорит, но она уже исчезла.

– Ты сказал, о Великий, что никто из учеников твоих не может совладать с Орками?

– Да, Курумо.

– Даже Гортхауэр? – лицо Курумо выражало изумление.

– Даже он.

«Вот и представился случай. Я докажу ему, что более достоин его милости, чем Гортхауэр. Он поймет, что лучше иметь дело со мной. Артано только и умеет, что слушать, да звезды считать, да возиться с этими… Эльфами Тьмы. Нет, он мне не соперник. И Владыка увидит это».

– Позволь мне, о Великий…

– Что? – Мелькор был удивлен.

– Позволь, я попытаюсь…

– Ну что ж, попробуй…