Черная кошка, белый кот или Эра милосердия-2

Информация неизвестная Николаю…

1. В Постановлении не сказано, что в условиях 1946 г, когда из-за военной инфляции все вздорожало, эти дома стоили существенно дороже назначенной за них цены.

К примеру, себестоимость куба древесины в 1946 г. была 35–00 р., а отпускалась она на строительство по цене — 22–47 р… Цемент обходился в 110-00 р. за тонну, а отпускался по довоенной цене в 76–63 р. Чугун стоил 197-00, а цена его была 145-00 за тонну, уголь для отопления обходился в 81–05 р., а продавался по — 30–40 за тонну.

2. В Постановлении вообще не говорится о стоимости земли под домами, а строили дома минимум на 4 сотках, причем, в них был водопровод и централизованное отопление от ТЭЦ.

Это было просто естественным для сталинского социализма.

Самым низким после 1921–1922 гг. уровень жизни в СССР был в 1946–1947 гг.

Глава 7

Нет ничего отвратительнее большинства.

Иоганн Вольфганг Гёте.

Сидя в кабинете и тупо пялясь в газету я пытался начать думать. Но это как всегда не вышло. Вместо этого распахнулась дверь, и появился Генрих с Сеней.

— Привет.

— Привет! — вошедший последним Генрих, закрыл дверь.

— Здорово. Ну…? Я вас внимательно слушаю.

— Пропали мы, как мышь на подтопе…

— Чего-о…?

Я удивленно посмотрел на Шаца. Тот толкнул плечом Семёна.

— Говори!

Тот исподлобья уставился на меня и пробасил.

— Возьмите меня к себе…

— Куда к себе? — я по-прежнему ничего не понимал.

— В банду…

— Куда???

— В "Белую кошку"…

Я посмотрел на Шаца.

— А шо я?! Он пришел ко мне с утра в кандейку и давай до меня домогаться, как тетя Фира до дяди Боруха: "Иде курочка, ирод?".

Я жестко посмотрел на Генриха:

— Прекрати паясничать. И доложи, как положено!

Генрих посерьезнел:

— Он вчера ночью был на Степной…

"Степная — это та, по которой мы уходили. Да ведь не было там никого. Неужели провокация? Хотят посмотреть, как мы реагируем…? Бред! Сёма и "игры" — это из области ненаучной фантастики. Да я скорее представлю его в роли хоббита, чем провокатора… Выходит был он там… И теперь надо решать". — А ты чего скажешь, Дерсу Узала? Тебя-то туда, за каким чертом занесло? — Чего…? Дежурил я у том районе. Та… я это… коло Красноармейской — стоял. С угла. Когда рвануло, я и пошел посмотреть. Потом смотрю, двое по улице спокойно идут — я и заховался. Стоял, смотрел…

— Ну?

— Я думал, хиба можэ хто побегёт… А потом смотрю вы прошли… А та вулиця — сосэдня. Вот я и подумал. Нечего вам там делать, как если б не вы рванули. А как узнал, что малину с бандой "Февраля" рванули… — так и сразу ясно стало. Я скептически искривил губы и посмотрел на Шаца.

— А шо я? Ты главный — тебе и решать…

— Да-а… бля-а… — "конспираторы…", — скептически констатировал я. — "Разведчики…", мать твою!

— Город… Ну кто мог знать, что мало того, что он там стоит и вдобавок он в темноте нас еще и узнать сможет?

— И чего с ним делать?

— Валить его надо… — во избежание.

— А может он пригодится?

— Думаешь…?

— Да нормальный он хлопец — я тебе говорю!

Мы вели обсуждение, как будто Сёмы тут и не было. Тот притихнув, стоял в углу и молчал. Понимал, что его судьба решается. И причем решается на полном серьезе. Несмотря на наш шутливый разговор.

— Сёма, — обратился я наконец к нему самому. — Ну а тебе-то это зачем? Не навоевался?

— Суки они! Все! Мы-то мечтали, как после войны заживем. А тут?! Бандиты кругом! И если укорот им не дать — сгинем все. Давить их надо — как клопов. Только одному не сподручно. Я ж понимаю. Гуртом и батьку бить легше!

— Ладно… — я встал и вышел из-за стола. — Можешь считать себя членом нашего отряда по борьбе с преступностью, — пожал ему руку и тихо добавил. — С испытательным сроком.

Семён подтянулся и гаркнул:

— Я не подведу!

— Тише ты! Труба иерихонская.

Сёма понятливо закивал.

"Не, ну чисто дети! Хотя и Семену-то всего двадцать с гаком. Молодые… дурные…".

Но додумать мне не дали.

— Вот!

Шац достал из кармана кителя и положил мне на стол портсигар.

— Это что?

— Трофеи со вчера…

Я хмыкнул и взял портсигар в руки.

"Серебро. Вензель. Грамм сто веса, как минимум". Открыл. "Внутри выгравирована надпись — "Надворному советнику Загорулько в день именин. От благодарных сослуживцев". 19.03.1897 г. И пачка денег".

— Это что?