Черная кровь ноября

Ирн знал те истории, которые смертные рассказывали друг другу. Среди них было много таких, где воплощались мечты о реальности, построенной только человеческими руками, безо всякой магии. Стальные корабли летели к звездам, стальные дома прятались под землей, даже свою плоть люди заменяли холодным железом.

Но что бы ни происходило – всегда, в любом искусственном мире обязательно находился оазис жизни.

Что бы ни построили люди – они никогда не смогут существовать без настоящего мира.

Кристина ждала ответа.

Поджатые губы, сверкающие глаза.

Ирн искал в ней черты той, другой.

Не находил.

Но сердце Ирна тянулось к ней. Звало через любые расстояния, словно было связано с Кристиной куда прочнее, чем с ним.

– Ты нужна мне.

– Для чего? Тебя интересует моя кровь? Или мой ребенок? – От нее полыхнуло такой яростью, что та едва-едва не обратилась в магию фейри.

Конечно, это просто частички крови Айны, прорывающиеся сквозь ограничения человеческого тела. Но и это вызывало уважение и интерес.

Ирн склонил голову набок, внимательно рассматривая сердитую девушку.

То, что она устояла перед флером соблазна и не поддалась искушению, – тоже связано с кровью Айны? Или причина заключалась в другом – на что упирал Алексей: в традициях людских законов?

Хотелось проверить, как сработает флер сейчас, но Ирн держался.

Если не получится – начинать придется заново.

Приручать ее снова.

Не хотелось терять время.

– Почему ты молчишь?! – Кристина шагнула к нему, сжимая кулаки.

С каждой минутой она сердилась все сильнее, и тем самым отличалась от всегда холодной и язвительной Айны. Только в любви та раскрывалась, раскалывалась, как ледяная глыба, внутри которой пряталось сердце из лавы, – и выплескивала страсть на Ирна.

А смертная девочка не умела скрывать свои чувства.

Да и не хотела. Ее взгляд замер на том месте груди Ирна, где был шрам, а теперь билось золотое сердце магии.

– Почему я хочу прикоснуться к тебе? – спросила она шепотом. – Ты опять делаешь это? Как тогда, когда приказал мне принести сердце? Ты колдуешь?

– Нет, – ответил Ирн. – Но ты все равно дотронься. Мое сердце зовет тебя.

Это ощущалось как тянущая, тоскливая боль, уныние без радости. Казалось, что только ее прикосновение сумеет развеять тоску.

Кристина быстро облизала губы, сделала крошечный шажочек, осторожный, трусливый… Но руку не опустила.

И самое удивительное, что она смотрела не на Ирна, а именно на сердце, прозревая его под бледной кожей короля фейри.

– Не бойся, – сказал он. – Обещаю ничего не… – Он не договорил.

Кристина прижала ладонь к его груди ровно напротив сердца, а Ирн захлебнулся от внезапной яркой боли, равной которой не чувствовал никогда с момента рождения.

Мир дрогнул, повинуясь пульсу этой боли.

Деревья и цветы полумертвого сада выгнулись, будто в агонии, но вместо того, чтобы рухнуть замертво, выстрелили новыми листьями, стрелками травы, бутонами невиданных размеров.

Ирн ощутил, как все живое вокруг вдохнуло и начало тянуть из него силы.

Вытягивая заодно и разлившуюся по венам боль, раздирающую тело.

Он знал, что его кости целы, кровь течет в жилах, плоть пульсирует в такт биению сердца – он цел, он здоров, он силен, – однако ощущал неизбывную муку так сильно, что едва держал себя в руках, чтобы не закричать.

– У тебя глаза стали черными… – прошептала Кристина. Ладонь ее лежала на грудной клетке Ирна, но девушка беспокойно всматривалась в его лицо. – Что случилось? Что происходит?

Она обернулась, чуть не убрав ладонь, но Ирн плотнее прижал ее к груди.

– Ты что-то делаешь со мной… С сердцем, – поправился он. – И сожри меня келпи, я не понимаю, что… – Он умолк: из-под потолка, где прятались не обнаруженные Кристиной репродукторы, хлынул вой сирены.

Той самой, что уже включалась ночью, когда разведчики фейри пытались пробраться внутрь.

Но теперь тревога была не учебной.

Ворвавшиеся сюда люди в черном снесли дверь с петель, и Кристина ахнула, отшатываясь от Ирна. Парализующая боль исчезла столь же неожиданно, как и появилась, но, когда он растворялся в тени под деревьями, прикосновение ее ладони жгло кожу сильнее холодного железа.

53. Ирн

Мир сопротивлялся.

Корни деревьев раскалывали толщу бетона.

Но бетон продолжал обнимать корни корявыми челюстями.

Цветы прорастали сквозь асфальт, плитку и стальной настил.

Но оставались окруженными железом, асфальтом и камнем.

Рассыпались ржой поезда и автобусы.

Но горы рыжей пыли разносил ветер, а люди кашляли, вдыхая ее.

Слишком много было вокруг неживого.

Пластика, железа, стекла – даже побежденные, они продолжали лежать грудами хлама, отравлять воду и воздух, мешать миру вернуться к себе самому.

Люди запирались в подземных убежищах, их было проще сдавить толщей почвы, чем выковырнуть оттуда и превратить в фейри.

Женщины, вдохнув воздух свободы, все равно возвращались к своим тюремщикам, вновь попадая в плен.

Даже кошки с тоской вспоминали вкусно пахнущий корм из блестящих пакетов и не хотели жить на воле.

Ирн победил – но победа пахла поражением.

Он мог пронзить мечом любого, кто бросил бы ему вызов, но так никого и не дождался.