Черная кровь ноября

Никто не танцует, даже когда Бард начинает играть прозрачно-хрустальные мелодии с оттенком тоски или пытается приспособить джигу под местные традиции.

Никто не любит друг друга: в воздухе звенит тревога, в воздухе звенит война.

Да и что толку от сладких игр, если король не принимает в них участия? Смотрит задумчиво и уходит бродить по заснеженным полям, легко ступая по насту, не проламывая его, даже не приминая снега.

Иногда он смотрит в окна, как спит Кристина, как ходит по светлым коридорам – потерянная и испуганная.

Он бы давно забрал ее себе. С кровью Айны в венах или без – все равно забрал.

Сильную, смелую и трепетную. Раз его сердце хочет ее – он заберет.

Но тогда ему придется готовиться к войне – страшной и долгой.

Ирн знает – рано или поздно Алексей придет за Кристиной. И тогда не нужно будет разыскивать его по бункерам, где не действует эльфийская магия, выкуривать оттуда и принуждать к честному бою.

Алексей приедет за женой – а Ирн последует за ним: по запаху, по вкусу, по той связи, что становится все крепче между ним и Кристиной.

Осталось лишь дождаться.

В очередном ее сне Ирн взял Кристину за руку и вывел из девятиэтажки, где она бегала от квартиры к квартире и судорожно шептала: «Где девяносто шестая? Никак не могу найти девяносто шестую! Тут только тринадцатая!»

В кошмаре Кристины с потолка свисали неопрятные нити паутины, лестницы то пропадали, то менялись местами, а лифт ездил туда-сюда, грохоча дверями и выплевывая на каждом этаже помятых мужчин в серых плащах и с дипломатами.

Снаружи дом оказался поросшим сизым мхом. Стекла разбиты, и сквозь проемы окон видно – внутри хозяйничают толстые корни деревьев.

Кристина оглядывалась и отказывалась идти.

Тогда Ирн силком развернул ее к себе и запустил пальцы в волосы Кристины, незаметно насыщая пряди лавандовым ароматом. Он прижал ее к груди и коснулся губ – а потом закружил в танце под влившуюся в сон музыку и вихрь розовых лепестков яблонь, обрушившийся на них.

Кристина и ахнуть не успела, как плеснуло, закручиваясь вокруг ног, белое платье, засверкала на голове хрустальная корона, а каблуки выбили серебряные искры из мраморного пола главного бального зала королевства фейри.

– Это – Благой Двор. – Ирн обвел рукой сияющие чертоги.

Все в них будто состояло из живого света – лестницы, колонны, грандиозный трон. По зеркальному белому полу скользили пары. Гости были в золоте и белом. Как и Кристина. Как Ирн – в мундире со стоячим воротником и сияющими пуговицами, золотые кюлоты, сапоги на каблуках, делающие его еще выше. Волосы собраны в высокий хвост, закрепленный сверкающей заколкой.

– Красиво… – прошептала Кристина. Она подняла голову, чтобы полюбоваться многоуровневой люстрой, и восторженно вздохнула – вот почему ей казалось, что музыка звучит прямо над ней!

Музыканты устроились вокруг светящихся хрустальных фиалов, парящих в воздухе, и играли, удерживая инструменты при помощи магии. Прозрачные крылья напряженно трепетали за спинами, но зато для танцующих был свободен весь зал.

– Королева Благого Двора. – Ирн кивнул на эльфийку с серебристыми рогами и в белом наряде, всходящую на трон.

– Айна? – спросила Кристина, жадно вглядываясь в нее.

– Нет, Королева-Лань. Моя Айна принадлежала Неблагому Двору.

Кристина тотчас потеряла интерес к эльфийке.

Ирн усмехнулся.

– Чем отличается Благой Двор от Неблагого? И в котором из них правил ты?

– Я правил надо всеми, – ответил Ирн просто. – Благой – порядок, Неблагой – хаос. Я вышел из последнего, объединив оба, но оставил разделение для балов и войн, чтобы не было скучно. Хочешь посмотреть на празднество в Неблагом?

– Покажи мне Айну.

Он вздохнул – и ветер с шелестом пролетел над деревьями, окружавшими бальный зал. Серебристо-зеленые листья тополей посыпались дождем, устилая зеркальные полы. Сгустился плотный туман, оседая на гостей и стирая их из реальности, как с картинки. Растаяла, смолкла музыка, сменившись шелестом ветвей и перекликиванием птиц. Зажурчали ручьи, и оттуда, где только что возвышался трон, а теперь осталась россыпь камней, вышла смуглая, с оливковой кожей… старуха с длинными седыми лохмами и в рваном тряпье вместо одежды.

Она опустилась на колени и принялась шарить во мху, доставая по одной ярко-красные ягоды клюквы.

Кристина в шоке обернулась к Ирну, и он улыбнулся:

– Такой я увидел ее впервые.

Он искал в себе боль, которую должна была вызывать Айна в сердце, но не находил.

Воспоминания оказались светлыми.

Вот она, обнаженная, купается в водопаде, черные с седыми прядями волосы плавают в воде, как водоросли.

Вот она оборачивается восемнадцатилетней красоткой, чтобы назло Ирну затащить молодцеватого парня с рыжей гривой волос на верхушку стога сена, седлает его, и ее крики разносятся по всему полю.

А Ирн смотрит на это, стискивая рукоять меча, и обещает, что стог еще долго будет сохнуть от крови.

Вот она направляется на бал Неблагого Двора в честь Самайна, и платье ее – разноцветные, в основном алые, кленовые листья, а в черных волосах хвостом лисы мелькает рыжина.