Черная луна Мессалины

В ночь отказа обиженная на мужа Мессалина в очередной раз отправилась в Затиберье и весело провела там время, а заодно и заработала пару монет. И поняла, что продавать себя не только приятно, но и доходно. Усталая, но довольная, Валерия теперь каждое утро под видом служанки возвращалась домой, а Хлоя, дождавшись полудня, чинно входила во дворец в наряде Мессалины. Каждый раз, проходя мимо преторианцев, расставленных по всему императорскому дворцу, Валерия с трепетом думала, что вот сейчас ее поймают, припрут к стене неопровержимыми доказательствами, и тогда ей не отвертеться.

Недалекого Клавдия она не опасалась. Мужу можно наговорить все, что угодно, и он поверит любимой жене. Зато императорский суд был скор на расправу. Любитель кровавых забав, Гай Цезарь без раздумья сносил головы, заставляя отцов смотреть на казнь сыновей, жен – на пытки мужей и верша правосудие не по закону, а по настроению. Кроме того, Калигула был мастер эффектных жестов, и можно было не сомневаться, что плебс был бы рад публичной казни блудливой патрицианки. Да и вольноотпущенники Клавдия, похоже, начали догадываться о ночных прогулках супруги своего патрона, и Мессалина ждала, что кто-нибудь из этих алчных ничтожеств, Нарцисс, Полибий или Паллант, подождав, когда будет выгодно, напишет на нее донос. Вот и сегодня, когда она пробиралась во дворец, Мессалине показалось, что она увидела чью-то тень, следующую за ней по пятам.

Мучимая бессонницей, патрицианка лежала на шелковых простынях и, затаив дыхание, прислушивалась к тому, что происходит во дворце. Откуда-то издалека доносились слаженные шаги, точно их печатали по мраморным плитам коридора. Шаги приближались. Валерия зажмурилась, похолодев. Так маршируют преторианцы, отправленные по поручению императора. Топот раздавался все ближе и ближе. Стук в дверь меча центуриона сковал тело ужасом.

Неужели сейчас все откроется? Ее уже не радовали богатые покои, отделанные с не меньшей роскошью, чем у самого Калигулы. Не доставляли наслаждения курящиеся благовония, наполняющие помещения ароматом жасмина. Не ласкали глаз хрустальные чаши, из которых дочь патриция Мессалы в любое время суток пила бесценное вино. И больше не хотелось взять диковинный плод с золотого блюда, стоящего на резном столике из слоновой кости рядом с ее кроватью. Страх сжимал сердце железными когтями. Сейчас Мессалине хотелось только одного – жить.