Черная луна Мессалины

Опасаясь, что Клавдий станет посмешищем в глазах народа, унаследовавший за Августом власть Тиберий отказал родственнику во всех должностях, оставив только сан авгура[20], и Клавдий, потеряв надежду на возвышение, вынужден был удалиться от всяких дел, укрываясь то в садах и в загородном доме, то на кампанской вилле. Там он проживал в обществе лишь самых близких людей, усугубляя позор своего слабоумия дурной славой игрока, пьяницы и бабника. К правлению Калигулы Клавдий успел два раза побывать помолвленным, но расторгнуть помолвки, и два раза жениться, и оба раза развестись. Мессала Барбат и помыслить не мог о том, чтобы этому хворому душой и телом чудовищу отдать в жены нежный цветок, свою любимую дочь!

Время шло, и боги не гневались на сенатора Мессалу, но и не проявляли особую милость. Состояние больного оставалось тяжелым, но и не ухудшалось настолько, чтобы подтолкнуть его к самому входу в царство Аида. Патриций то метался в жару, то, приходя в себя, с трудом узнавал Домицию Лепиду, неотлучно сидящую у постели супруга. Раскачиваясь из стороны в сторону, матрона Лепида смотрела на мужа невидящим взглядом. Бледные губы ее шевелились, точно она с кем-то спорила.

С того момента, как ранили сенатора, она впала в прострацию и пребывала где-то далеко, ведя безмолвный и бесконечный диалог с Гекатой. Обезумевшая от горя патрицианка просила Великую Темную Мать вернуть все на круги своя, упрекая Черную Богиню в случившемся. Заходя в комнату к хозяину, чтобы сменить воду в тазике для обтирания лица на свежую, Хлоя каждый раз сжималась в комок, когда Мессала Барбат разлеплял запекшиеся губы и, хмурясь, требовал:

– Скажи мне, моя дочь была со Стратоником в священных рощах?

– Нет, господин, не была! Клянусь богами! – испуганно лопотала гречанка, больше всего боясь, что хозяин узнает правду.

Лицо страдальца светлело, и он чуть слышно просил:

– Позови Валерию!