Черная луна Мессалины

И она, посадив Котю перед доской с черно-белыми фигурами, бодро застучала по клавишам пишущей машинки, не выпуская дымящейся папиросы из железных зубов. Через некоторое время в голове мальчика как будто загудел гулкий колокол, глаза сами собой стали закрываться, а горло болело так, точно его драли наждаком. Положив на стол руки, Котя опустил на них отяжелевшую голову и забылся тревожным сном. Резкий голос бабушки прогнал дремоту и вернул к действительности:

– Что это ты завалился? Я чай поставила. Пойдем обедать.

Котя с трудом сполз со стула и вяло двинулся на кухню. Ноги заплетались, в животе поднималась горячая тошнотворная волна, пока не заполнила его всего, до краев, и не выплеснулась белой жижей на давно не метенный пол. Котя упал на колени. Его тошнило. Утренний кефир горячей лавой извергался на половик. Заглянувшая в комнату ведьма не на шутку перепугалась. Подхватив мальчика на руки, она уложила его на свой диван и, придвинув стул, присела рядом с телефоном. Сняла телефонную трубку и, набрав две цифры, громко заговорила:

– «Скорая»? У меня ребенок в гостях. Ему стало плохо. Рвота и температура. Какая? Понятия не имею. Градусника не держу. Мальчик весь горит. Запишите адрес.

В ожидании «Скорой помощи» старуха уселась за машинку и снова принялась стучать по клавишам. Голова заболела еще сильнее, и Котя слабым голосом прошептал:

– Баба, что ты пишешь?

– Книгу о своей юности, – глухо откликнулась та, продолжая барабанить по клавишам.

– А как называется твоя книга?

– Она будет называться «Под крылом валькирии революции».

– Кто такая валькирия?

– Дева войны, собирающая на поле боя тела погибших воинов и уносящая в страну мертвых, – раздраженно пояснила старуха, оставляя свое занятие и поворачиваясь к мальчику. – Может, ты все-таки поспишь?

Котя закрыл глаза и увидел прекрасную деву. Раскинув крылья, она неслась над полем боя, где, отбиваясь от врага, падали сраженные свинцом и мечом солдаты. Пикируя на них, как ястреб, дева хватала их тела и взмывала ввысь, уносясь в беспредельность загробного мира. Там завивалась буранами чернота и страшным голосом выли мертвые, обглоданные беспощадными зубами валькирии. Стальными и страшными, как у горбатой ведьмы, что сейчас сидела рядом с ним. Котя заплакал, сотрясаясь в рыданиях.

– Что еще? – недовольно вздохнула старуха.

– Валькирии боюсь, – всхлипнул Котя.

– Ее нечего бояться, она за рабочий класс, – успокоила бабка. – Хочешь, расскажу тебе о ней сказку?

Говорить было больно, и Котя молча кивнул.