Черная месса

Возможно, она всегда была размытой. Флемми не мог не видеть, что Коннолли и Уайти Балджера связывает что-то особенное. Причиной, конечно же, был Южный Бостон. Возможно, отчасти это было похоже на отношения отца и сына. Но Флемми не возражал; по-своему он даже полюбил Коннолли. У дерзкого агента, по словам Флемми, «был свой стиль». Балджер и Флемми понемногу почувствовали расположение и к Моррису, о чем, конечно же, не забыл упомянуть Коннолли, сообщая своему начальнику хорошие новости. «Вы нравитесь этим парням, они сделают для вас все что угодно, – так впоследствии об этом вспоминал Моррис. – Если вам когда-нибудь что-то потребуется, просто попросите – и они это выполнят».

Этот «союз четырех» держался на взаимном восхищении.

Моррис, в свою очередь, продолжал завидовать своему подчиненному – раскрепощенному, уверенному в себе, влиятельному. Казалось, что у местного агента друзья повсюду. В самом отделении Бюро он, возможно, не был особенно близок с Сархаттом или его преемником, Джеймсом Гринлифом, который вступил в должность в конце 1982 года, зато у Коннолли сложилась крепкая дружба со многими рядовыми агентами отдела по борьбе с организованной преступностью, а также с руководителями других отделов. Ник Джантурко, например, был просто очарован Коннолли. «Он был самым крутым вербовщиком из тех, кого я когда-либо встречал в Бюро», – рассказывал Джантурко. Что было даже более важно, Коннолли поддерживал связь с ключевыми агентами, с которыми ранее работал в Нью-Йорке и которые уже успели занять высокие должности в штаб-квартире. О вашингтонских друзьях Коннолли по ФБР Джон Моррис с уверенностью говорил так: «Они влияли как на меня лично, так и на мою карьеру».

К этому времени Билли Балджер, избранный в 1978 году председателем сената штата Массачусетс, превратился в одного из самых могущественных и грозных политиков. Коннолли позаботился о том, чтобы Моррис на встрече с Билли Балджером тоже присутствовал, – столь легкий доступ Коннолли к влиятельному чиновнику впечатлил начальника. «Казалось, он на короткой ноге со многими политическими деятелями».

Коннолли, вспоминал Моррис, любил потрепаться о своем влиянии. Двое агентов иногда болтали, представляя «жизнь после ФБР», и Коннолли, хвастаясь связями, частенько заявлял: «Будет много хороших возможностей для разной работы и тому подобного после нашей отставки из Бюро». Дружеские отношения, которые Коннолли завел как в самом Бюро, так и во всем Бостоне, представляли собой ценный вклад в будущее – натурально как деньги в банке.

Моррис ревностно следил за всем этим. Он тоже был амбициозен и хотел сделать себе имя. Однако его напарник, казалось, воплощал в себе все то, чего у Морриса никогда не было. Нерасторопный Моррис завидовал легкому стилю Коннолли, его способности превратить любую свою проблему в чужое беспокойство. В Коннолли Моррис видел «решалу», и при этом для последнего было очень важно, что он расположен к нему.

Для обоих агентов наступало время подсчета своих профессиональных достижений. Коннолли изобретал, Моррис прикрывал – вместе они успешно «похоронили» проверку Балджера и Флемми на полезность для ФБР, которая началась в конце 1980 года и продолжилась в 1981-м. Они держали Сархатта на коротком поводке, умудряясь использовать малейшие лазейки в показаниях и проколы других федеральных информаторов.

* * *

Со своей стороны Коннолли буквально упивался успехом.

Обычно куратор работает по большей части в одиночку, в своеобразной изоляции – для защиты конфиденциальности информаторов. И Коннолли работал с Балджером и Флемми в основном один: они встречались то в одной из их квартир, то, в хорошую погоду, – в районе Олд-Харбор, где они с Балджером выросли, то на полуострове Касл-Айленд, у форта времен Гражданской войны за независимость[78], стоящего у воды в самой восточной точке Южного Бостона, а то и прямо на пляже Сэвин-Хилл.

Тем не менее, похоже, все сотрудники в отделе по борьбе с организованной преступностью были в курсе, что это он завербовал легендарного Балджера, и Коннолли, по всей видимости, был этим доволен. Кроме Морриса и Джантурко, об этом точно знали Майк Бакли и Джек Клогерти. Слух вышел даже за пределы отдела. Вполне возможно, что сам Коннолли был заинтересован в том, чтобы все в ФБР узнали о его «достижении». Не забываем, что он любил прихвастнуть.