Черная молния вечности (сборник)

Я знаю: монарх, наконец, пожалеет,

Что прежде щадил он врага своего.

Царя устраняют жестокой идеей,

Казнив всех родных и всех ближних его.

А Берия наглеет, шакал мингрельский! И свои кое-кто из русаков тоже наглеют, заражаются чужебесием на „благо“ Родины!.. А тот грядущий, вместо которого мне хрущевская лысина с пятном мерещится, – кто он?! Уже наверняка народился, гадина, на свет – и сейчас, когда я бессонницей маюсь, дрыхнет безмятежно где-нибудь в глубинке под крестьянской крышей – и ведать не ведает о своем паскудном предназначении. Эх, коли бы знать, ежели б наверняка ведать!.. Да что толку: не этот, так другой объявится, не лысый, так волосатый, с хохлом седым вместо пятна родимого. Сокрушат империю, размотают державу, подлецы!»

Сталин аж зубами скрипнул от безнадежности и грядущего позора, ибо черным по белому нашел в пророчествах:

Величье империи все-таки сгинет,

И скипетр положит без боя страна.

Земель завоеванных нет и в помине,

Остался без зерен кровавый гранат.

Опасен для красных рост сект и религий:

Бичом устрашенья не выстроишь мир.

Никто не спасется от дьявольской лиги,

И демоны мрака сойдутся на пир.

«Да уж, черт бы побрал эту Лигу Наций, или ООН!.. Какая разница: что жопа, что задница!.. А уж от этих тайных сект и обществ оккультных – гарантированное безумие и чужебесие. Напрасно несведущие надеются на чудеса: дважды два всегда четыре, а не пять в земном измерении. И никакие фокусы ничего не изменят. А в ином, может быть, вообще чисел нет, там без Пифагора обходятся. В ином властвует Слово и великое Молчание за Словом. И кто ведает: что есть здесь, что есть там?!.»

Томило душу грядущее, обессиливало. Мрачили сознание смутные, зловещие предсказания… И не собственной судьбы, которая была ясно предугадана еще в давние годы. Он уже несколько лет, вскорости после смерти жены, не помнил себя как человека, рукой махнул на свою обреченность во времени и продолжал вершить свой сизифов труд. Угрюмо внимая судьбе, угрюмо убеждаясь в своей жестокой правоте, свыкнувшись с безысходностью, он упорно толкал перед собой неподъемные камни империи, дабы хоть на малое время уберечь ее от власти истинной бездны. И предсказания чужеземного, старинного ясновидца, страшные, темные предсказания не могли сломить его волю, направляемую высшими силами.

Грозен и мрачен был смысл предсказаний:

Военной грозой дышит Черное море.

Персидской стрелой не задет Трапезунд.

Форос с Митераном – в тревоге и в споре,

И волны восточную кровь понесут.

«Что еще за Форос или Фарос?! Какое-то местечко в Крыму… Но что сие значит? И Митеран?.. Вроде фамилия французская?.. Но при чем здесь Франция? Непонятно! Но кровь сулят, черт бы вас побрал!..»

В кулак сжаты силы в арктическом поле,

Тревогой и страхом охвачен Восток.

Недавний избранник в боях будет сломлен,

Кровь варваров бьет в византийский песок.

Что еще за избранник? Небось липовый, избранный вместо истинного, призванного? Какая-то война на окраинах империи. Опять кровушка!.. Сплошной конец света! Но в отдельно взятой стране… Обидно!..

Но утешало, что конец Вселенной по Нострадамусу был отодвинут в даль времени, – и эта даль все-таки таила надежду на спасение империи, хотя бы перед концом Света, а еще б лучше, ежели намного раньше:

Все гаснет, все гибнет и рушится в Лету.

Я слышу биенье последних сердец.

Пять тысяч годов, пять веков будет Свету —

И встретит история вечный конец.

Сталин легко счел, что Светопреставление начнется на исходе седьмого тысячелетия христианской эры, что соответствовало Откровению Священного Писания о семи светильниках и иных явлениях, обозначенных числом семь, – и утешился. Но обозримая громада земного времени, обозримое собственное земное небытие наполнили душу болевой, саднящей пустотой, злой обидой на самого себя за немощь, за невозможность сокрушить сию безвременную пустоту.

«…Ничего, ничего, одолеет беды Россия. Выживет. Все перемелет и переварит – и социализм, и коммунизм, и демократию бесовскую…»

Но, чтобы как-то отвлечься от горькой безнадежности собственного грядущего небытия, он обратил свои мысли к ближнему будущему – и кое-что практически полезное извлек из пророчеств Нострадамуса: