Черная невеста

– Так ужасно, что я вижу: отец Сэмюэль прав, и не следовало оставлять тебя одну. Мы заберем тебя в обитель Святой Магдалены прямо сейчас. – Он с шумом вдохнул воздух. – Если ты хочешь, конечно.

– Я не…

– Это нужно, Флоренс. – Отец Сэмюэль взял ее за руку – ладонь его была горячей и влажной. – Я всерьез боюсь, что твой рассудок сейчас хрупок, как у твоей матери. Тебе нужна тишина и забота, а здесь… – он обвел комнату взглядом, – здесь ты ее не получишь. Пойдем с нами. Ты знаешь, сестры обители добры и милосердны. Сколько бы тебе ни понадобилось времени, чтобы вернуться к себе, к той юной цветущей девушке, способной улыбаться, столько времени у тебя будет. Я обещаю, – его пальцы сжались сильнее, – я прослежу за этим.

Флоренс вздрогнула и посмотрела на дядю.

Тот молчал. Губы его были плотно сжаты, а взгляд бегал по комнате.

Флоренс моргнула.

– Вот так просто? – спросила она.

И не без труда отдернула руку. Отец Сэмюэль недовольно покачал головой и отступил на шаг, будто осуждал ее.

– Что «просто»? – не понял дядя Оливер.

В голове зашумело, а в носу защипало, словно она вот-вот чихнет.

– И никаких обвинений в том, что я ужасная дочь своего отца и нанесла дому Силберов несмываемый позор? – Флоренс никогда бы не подумала, что способна произнести такое, но сейчас произнесла.

Дядя непонимающе уставился на нее.

– Дитя, ты несправедлива, – сказал отец Сэмюэль мягко, как маленькому ребенку, который заигрался и поступил с кем-то жестоко. – Мы пришли, чтобы помочь тебе…

Флоренс сцепила руки на коленях и вздохнула. Она много о чем думала и много о чем молчала.

– Несправедливо все то, что происходит, – возразила она наконец. – Я никуда не уйду. Вы не помнили обо мне, дорогой дядя, когда мне нужна была помощь. И сейчас вы пришли не помогать! Не забрать меня домой, не простить, а…

Она замолчала, задыхаясь от гнева и слез.

Отец Сэмюэль подошел к дяде и что-то шепнул ему на ухо. Он смотрел на Флоренс почти испуганно, но ей казалось – может быть, просто казалось! – что в этом взгляде нет ни сочувствия, ни милосердия. Лишь какой-то расчет.

Дядя, которого слова Флоренс заставили растеряться – он, видимо, ждал от нее покорности, как обычно, а не гневной отповеди, – сощурился.

– Значит, слухи ближе к правде, чем я думал, – сказал он холодно. – Она просто сходит с ума.

Флоренс встала и указала ему на дверь.

– Вон, – велела она так твердо, как могла.

– Ты моя племянница…

– Я – вдова лорда Найтингейла, дядя, и уже не твоя племянница, – напомнила она.

И удивилась, откуда вообще это взялось.

– Ты сумасшедшая девчонка! – почти прошипел дядя. – Я докажу это и получу опекунство над тобой, а потом запру в обители, чтобы ты больше никому не навредила!

– Оливер, – попытался остановить его священник. – Не надо так!

Но на Флоренс он посмотрел уже иначе: тяжело и почти зло.

– Это все Голдфинч! – выплюнул дядя. – Отступник и безумец! Он погубил рассудок моей сестры, а их дитя от рождения несло в себе это… разрушение!

Наверное, он мог бы сказать что-то еще, но на пороге появился констебль, которого позвала сестра Лора.

– У вас какие-то проблемы, леди Найтингейл? – спросил он, положив руку на пояс, на котором висело оружие.

Флоренс передернуло от этого обращения – еще одно незнакомое чувство!

– Мой дядя уходит, – холодно сказала она, понимая, что с минуты на минуту расплачется. – Помогите, пожалуйста, ему и отцу Сэмюэлю найти выход из дома.

– Конечно, миледи. – Констебль кивнул. – Лорд Силбер, будьте так добры…

Дядя посмотрел на нее, отдернул руку, за которую держался отец Сэмюэль, и первым вышел из комнаты. Флоренс дождалась, когда за ними обоими закроется дверь, и без сил упала на кушетку.

Она не знала, сколько она так просидела – глядя в одну точку и вытирая слезы, но платок, который был в кармане платья, промок.

Мысли в голове крутились, как листья, поднятые злым ветром; Флоренс перебирала услышанные слова – осколок за осколком восстанавливала, кто и что кому только что сказал в этой комнате и как. Выводы были неутешительные.

Когда сестра Тара снова постучала в дверь – уже в другую дверь, в другой комнате, у Флоренс не нашлось сил сказать: кто бы там ни пришел, может идти туда, откуда явился! Она не хотела видеть никого! Может быть, кроме кузена Бенджи, если в его сердце осталась хоть капля тепла для нее. Ну, или мистера Данлоу, тогда она сказала бы ему о визите дяди и спросила бы, имеет ли дядя право сделать то, что пообещал.

Но на пороге появился другой гость – темноволосый мужчина, смутно знакомый. Флоренс пришлось напрячь память и глаза, воспаленные от слез, чтобы понять, кто это.

– Ронан Макаллан, – представился гость. – Мы встречались как-то раз, леди Найтингейл. Давно. Вас тогда звали иначе.

– Вас не должны были пропустить, – сказала она и икнула.

– Я коллега мистера Данлоу, – объяснил Ронан Макаллан. – И я здесь по его просьбе. Пришел проведать вас. Что-то случилось? – Голос его был полон искреннего сочувствия. – Ну, кроме того, что случилось.