Черная невеста

Дышала Дженни хрипло, а еще на нее напала икота – и это было так жалко, что ярость схлынула.

– Какие таблетки ты подменила? – спросил Бенджамин тихо.

Хотя и так понял.

– У Флоренс у зеркала стояли. Помнишь, к нам приходил врач незадолго до ее помолвки?

Вдох. Выдох.

– Да, помню. У Флоренс случались приступы вроде обмороков, поэтому…

– Все говорят, что она свихнулась! И убила мужа, потому что она сумасшедшая! – яростно перебила его Дженни, словно оправдывалась, и добавила тише: – Она и так была странная всегда. Подняла шум на званом ужине, помнишь? Когда лорд Маккензи сказал ей, кто она такая.

– Лорд Маккензи был крайне груб. Наговори он тебе подобных мерзостей, ты бы тоже расплакалась. – Бенджамин посмотрел в лицо сестры, но в глазах Дженни не было сожаления о сказанном – только страх.

– Говорят, что она заразилась безумием от матери, – прошептала она. – И я подумала: а что, если пилюли его сдерживали? А я по глупости…

Дженни колотило. Она замолчала, кусая губы. Пришлось снова сжать ее запястья, холодные как лед. По крайней мере, подумал Бенджамин, по крайней мере, она понимала, что поступила плохо. Очень плохо.

– Дженни. – Бенджамин увидел, как ее глаза расширились от ужаса. – Есть здесь связь со смертью лорда Найтингейла или нет, ты поступила отвратительно. И все настолько серьезно, что за это могут посадить в тюрьму. Кто подговорил тебя?

Он поднялся и положил руки ей на плечи. Дженни, удивленная и зареванная, смотрела на него круглыми глазами, пустыми как у куклы, и открывала рот. Наверное, она ждала чего-то другого. Что Бенджамин ее пожалеет. Или сразу успокоит, мол, связи и правда нет, просто их кузина оказалась злой колдуньей. Или за ручку отведет к отцу, как сделал в детстве, и скажет, что она не виновата, она не думала, она не…

Но Бенджамин лишь смотрел на сестру и ждал, а когда она снова захныкала, легонько встряхнул за плечи – голова Дженни мотнулась из стороны в сторону.

– Кто. Тебя. Подговорил?

– Отец… – сказала она заплетающимся языком, и сердце упало. – Отец Сэмюэль.

– Что?

Бенджамин не поверил своим ушам. Матильда тоже – вопрос они задали вместе. Видимо, ей сестра не рассказала всех подробностей.

Дженни моргнула – опять по-кукольному. Она всегда так делала, когда ее в чем-то обвиняли. Обвинения злили ее, заставляли выкручиваться и врать, и сейчас сквозь страх вновь проступала эта злость.

– Он же священник, – растерялся Бенджамин. – И всех нас знал с детства.

– И что? – Дженни сощурилась, а потом с нее слетела вся злоба, и она разревелась, как маленькая девочка. – Я дура, правда, я дура! Я не подумала! Бенджи, я не хочу в тюрьму! Давайте никому не скажем?

Матильда скрестила руки на груди.

– Ну и сука ты, Дженнифер Силбер, – выдохнула она.

На лице Дженни расцвело изумление. Такое иногда бывает у тех, кто получает пощечину в ответ на дерзкие слова.

– Я? – попыталась возмутиться она.

– Хватит! – одернул их Бенджамин и прикрыл глаза.

Сосчитать до десяти оказалось достаточно, чтобы вернуть спокойствие. Сестры все это время пристыженно молчали. Бенджамин посмотрел на Дженни: она сидела, сгорбившись, как мокрая птичка. Очень жалкая, очень… несчастная.

– Дженни, – позвал он.

Она подняла взгляд, и сейчас Бенджамин действительно видел на ее лице сожаление.

– Ты сможешь повторить то, что ты сказала мне, другим людям?

– Папе? – спросила она испуганно.

Да, в этом случае запретом на посещение чаепитий с подругами она бы точно не отделалась.

Но в голову Бенджамина закралось нехорошее подозрение.

– Нет. Констеблю Гроуву, например. Завтра утром.

Она шмыгнула носом:

– Меня отправят в тюрьму?

Матильда нахмурилась.

– Нет, – сказала она. – Если ты не врешь и действительно верила, что не делаешь ничего плохого, дорогая сестра, то не отправят. Бенджи, а не найдется ли у тебя успокоительных таблеток? – спросила она брата. – Мне кажется, кое-кому они сегодня точно не повредят.

Здание Ордена ловцов было старым, серым и большим. Оно стояло будто бы чуть в стороне от других домов – или эти дома, которые занимали другие ведомства, дорогие апартаменты для короткой аренды, ресторации, публичная библиотека и еще много чего, старались отодвинуться подальше.

Бенджамин, который не раз и не два бывал в полицейском участке – пусть и не в роли обвиняемого или подозреваемого, но отцу не стоило об этом знать, – растерялся. Он смутно представлял, как это все работает, к кому нужно обратиться и где искать того сухого седого господина, мистера Данлоу, который приходил к ним в дом и расспрашивал о Флоренс.

Он говорил только с отцом и матушкой, видимо посчитав, что младшие Силберы не скажут ему ничего нового. Но Бенджамин вызывался сам, надеясь, что хоть так сможет помочь кузине. Мистер Данлоу задавал вопросы хитро, их было много, и Бенджамин не хотел бы попасться ему в лапы как преступник. За Флоренс он очень переживал.

– Как мне найти мистера Данлоу? – спросил он у дежурившего на входе констебля.

Обаятельная улыбка и вежливость хорошего юноши из приличной семьи не раз открывали Бенджамину двери, которые держались закрытыми.

Но констебль лишь смерил его холодным взглядом.