Черная повесть

Внезапно меня озарила идея. Способ, пришедший мне на ум, успеха не гарантировал. Но он был необычен и остроумен. Немного поразмыслив, я все же решил его попробовать. Была — не была! Мысленно воздав должное запасливости Вишнякова, я помчался обратно к нашему убежищу.

Отмахнувшись от вопросов девчонок, я бросился к рюкзаку Сергея. Вытащив из него рыболовную леску и крючок, я пулей вылетел из избушки.

Глухари были на месте. Они по-прежнему сидели в траве, и с беспокойством косились в мою сторону.

— Сейчас, мои маленькие. Сейчас, мои сладенькие, — шепотом ласково приговаривал я. — Сейчас я вам все сделаю. Вы только не исчезайте.

Укрывшись за кустами, я стал прилаживать к леске крючок. Но мои руки так тряслись от волнения, что я никак не мог продеть ее конец сквозь маленькое ушко. Когда мне, наконец, это удалось, я затянул леску, отложил ее в сторону, сорвал с растущей рядом рябины ягоду, и насадил ее на крючок. Высунувшись из-за куста, я зашвырнул приманку поближе к птицам, и стал терпеливо ждать.

Ягода тут же привлекла внимание глухарей. Они смотрели на нее с неподдельным интересом, вертели своими мордочками, но никак не решались к ней приблизиться. Наконец, они вышли из травы, немного походили кругами, словно убеждаясь, что перед ними действительно рябина, а не какой-нибудь камешек, после чего острый клюв самого нетерпеливого из них ухватил ягоду и жадно ее проглотил. Я резко подсек леску. Пойманная птица отчаянно затрепыхала крыльями. Второй глухарь дал деру и скрылся из виду.

— Ну, что, дружок, попался? — насмешливо проговорил я, подходя к своей добыче. — Не нужно быть таким жадным.

Связав глухарю лапы, я, невзирая на его шумные протесты, перевернул его вниз головой, и понес к охотничьему домику.

Мое возвращение вызвало у девчонок радостный визг:

— Ой, какая большая курица!

Я объяснил им, что это не курица, и положил птицу на землю. Та таращила вокруг своими глупыми глазами, и, казалось, совсем не понимала, с какой целью ее сюда притащили.

— А он съедобный? — спросила Юля.

— Вполне, — ответил я. — Сам я, правда, глухаря еще ни разу не пробовал, но говорят, что его мясо очень вкусное.

— Точно-точно, — подтвердила мои слова Лиля. — Я как-то пробовала его в ресторане. Это, своего рода, деликатес. Кстати, стоит жутких денег. Поскорее бы вернулся Алан.

— Зачем? — спросил я.

— Чтобы выпотрошить твою добычу.

Я усмехнулся:

— А почему ты решила, что я не смогу этого сделать сам?

Ширшова удивленно посмотрела на меня.

— Ну, вчера ты…

— Вчера было вчера, — прервал ее я. — А сегодня — это сегодня.

Я поднял глухаря с земли и отправился за домик, чтобы не травмировать впечатлительных девчонок малоприятным зрелищем.

— Соберите дрова, — крикнул я на ходу, — и почистите шомпол.

Оглушив птицу со всего размаху о стену домика, я перочинным ножом отрезал ей голову и лапы, и принялся ощипывать. Делая все это, я не переставал удивляться, насколько тверда была моя рука. Еще накануне мне казалось, что я абсолютно не способен убить живое, беззащитное существо. Сегодня же во мне вдруг исчезла всякая сентиментальность. Меня переполняло такое рвение, что я просто диву давался, что это такое на меня нашло? Вот что может сделать с человеком голод!

— Ну, как, продвигается? — раздалось у меня над ухом.

Я вздрогнул от неожиданности, обернулся и увидел Тагерова. Он с интересом наблюдал за моим занятием.

— Помочь? — спросил он.

— Не надо, — отказался я. — Справлюсь. Помоги лучше девчонкам разжечь костер. Как там у вас дела? Нашли что-нибудь?

Алан развел руками.

— Пока ничего. Как в воду канул наш путешественник. Словно испарился. А вместе с ним и самородок.

Последнюю фразу он произнес с неприкрытым ожесточением.

— Вода бы нам сейчас не помешала, — заметил я.

— Не видели мы пока никакого источника, — вздохнул Тагеров. — Но вода здесь где-то есть. Должна быть. Я это чувствую. Сейчас пообедаем и продолжим поиски.

Он поглядел на начавшие заволакивать небо облака, и сквозь зубы процедил:

— Когда же, все-таки, за нами прилетят? Нежели нам и сегодня придется здесь ночевать?

Алан повернулся и ушел. Я сгреб выщипанные перья в кучу, отодвинул ее в сторону, тщательно вытер руки о траву, разрезал брюхо тушки ножом, и принялся вынимать внутренности.

Несмотря на то, что наш обед состоял всего из одного блюда, — жареной дичи, — он выдался на славу. Все ели с волчьим аппетитом, и по достоинству оценили превосходный вкус глухариного мяса.

— Ничего вкуснее в жизни еще не ела, — мечтательно протянула Патрушева, и воздела глаза к небу. — Не зря в ресторанах за него дерут сумасшедшие деньги.

Что касается меня, то я съел доставшийся мне кусок с превеликим трудом. Еда почему-то совершенно не лезла мне в горло. Меня откровенно тошнило. Видимо, это начала сказываться усталость.

Закончив трапезу, Тагеров поднялся на ноги, отряхнул руки, посмотрел на часы, и решительно произнес:

— Ну, нам пора. Ванек, пошли. Продолжим поиски.

— А я? — спросил я. — Меня с собой не берете?

Алан на мгновение задумался, затем сделал ласковые глаза, в которых проглядывало некое лукавство, и озарился слащавой улыбкой: