Черная Принцесса: История Розы. Часть 1

— М… Что? — Не поняла София и, так же чуть отстранившись ответно и от него, попыталась вспомнить, на чем же таком они остановились в разговоре, что и он же ей именно так ответил, но, правда, так и не смогла, потеряв путь «Общение» на развилке трех дорог «Чувства», «Эмоции» и «Ощущения», потерявшись перед этим еще и сама, как прям и в совсем же недавнем ее-своем сне с выбором меж «Серебряной крышкой гроба у бетонной стены подъезда», «Серебряными монетами под деревянной кушеткой» и «Серебряными же плащами на металлической напольной вешалке», вроде бы одно и то же, а тут же ведь и нет, да и особенно когда в первом же случае скорее цинк, а в последнем так же налаченная кожа, и вот что надо было ей выбрать «Смерть старого», «Богатства нового» или «Выход будущего и в будущее», не зная же и до конца смертельны ли чувства, меркантильно-материальны ли эмоции, вышли ли и ощущения, такой же себе и уже выбор второго, а там и первого, да и третьего, ну а и тем более когда перед ними еще стоит вещий камень и любой выбор из них и на нем же так или иначе — без выбора и как никогда же фатален, опять же: потому что похожи и нет. И, вновь же так и не выбрав ничего более-менее правильного и адекватного, чем же и продолжить, с чего вновь начали, а и именно начал же, продолжив, сам он, решила все же рискнуть и пойти путем наименьшего сопротивления и от обратно-противно-народного «Гори сарай — гори и хата», авось прокатит и он же ее на прошлую же их беседу, что и так странно оборвалась же, прервавшись, что она даже и не помнит, как и на чем, ком, натолкнет. — Чьей?

Неоднозначно сощурившись с полуулыбкой-ухмылкой на губах, Егор ничего ей на это не ответил, только лишь вдохнул поглубже, перед этим так же выдохнув и смешав же по итогу как никогда тяжелый озон с соленой сиренью и приторной травой, чтобы уже точно не передумать и встал со стула, мельком лишь еще и будто на дорожку глянув на фигуры, и изогнул на мгновение свои светлые брови в изумлении, тихо рассмеявшись:

— Ну вот… видишь… хотя бы попыталась!

И вновь замер перед столом и над доской же с серьезным и вдумчиво-внимательным выражением лица, чтобы уж довершить когда-то ими же двоими начатое.

— Стоп, что? Но я же… Я же не!.. — Потерялась и растерялась, окончательно уже и запутавшись во всем же, всех и вся, что происходит и говорит же ей он, она, но и, когда же сама взглянула на доску, проследив уже и за взглядом его самого, сама же удивилась, изумившись не на шутку. — Это все — само… как-то. С ударом, наверное, моим! Или…

Но блондин ее уже не слышал, только слушал, будучи полностью погруженным вновь в игру, а и точнее же в последний свой ход, который, стоило ей вновь прерваться и замолчать, сразу же и сделал, дав таким образом и ей же то, что она хотела: и пусть же уже и не сейчас, но и на этот же все раз, как и только лишь сейчас, с ним и авансом же.

— Мат! Теперь уж — точно… — провозгласил наконец его и свою же победу тем самым парень и, тут же выйдя из-за стола и обогнув стул, направился в сторону кухни, по пути лишь немного пояснив ей — за чем. — Пойду принесу тебе что-нибудь холодное: ты ж не лечишься, но и единорогом, а там и дву- и трех-, уверен, стать тоже вряд ли хочешь!

— Невыносим! — Возвела, подкатив и подняв, свои глаза и руки же к потолку брюнетка, тут же падая и на полюбившееся же уже, как и определенной так же сегодня частью своего тела, а и точнее головы, место с не менее же характерным для этого звуком-стуком, пусть и чуть легче, чем в прошлый раз, но и не менее же неслышимым: о чем сразу же известил ее и сам же Егор уже из кухни, даже не пытаясь не то что и подавить, а и смеяться же тише. — А у кого-то же он — в голове… И во множественном же числе!

И, в момент же еще ощутив весь контраст температур от холодного стола и своих еще горячих и буквально же горящих щек, девушка еще же ко всему и жалобно-болезненно простонала, внутри себя как никогда веря, надеясь и молясь, что холод изначально и с его же собственных мыслей, как и слов с действиями, предназначался ее лбу и он сам не увидел, как и не почувствовал и не ощутил ее же собственных метаний и итога же их — в виде трепета и дрожи внутри не от холода же изначального и покраснений же всего и сразу снаружи, ведь даже уши, и те же самые настоящие предатели и палители, Бруты и Иуды, в стороне не остались, перейдя без малинового и алого сразу же в вишневый, загоревшись прямо-таки и пьяной же вишней: слишком много — для сегодняшнего дня было в общем и для нее же самой в нем и с тем же все в частности.