Черная Принцесса: История Розы. Часть 1

— Могу принести йод… — хлопнул вдруг дверцей холодильника, не то и морозильника Егор как-то сразу еще сильнее и громче, явно же ее и закрывая, ведь и, когда та была на «открыв», она не слышала стука или не хотела слышать, да и руки же его наверняка еще тогда были свободны, ну а теперь же вот заняты и закрыл он ее не ими — оттого и звук такой, не говоря уж и о том, что и будто же всех куриц разом собрал и забрал целиком и по частям, после чего, ненадолго пристроив эту кучу чего-то с чем-то, что пока и не было же дано лицезреть ей одной, на один из рабочих островков, сразу же полез еще и по шкафам, что и думалось уже ей самой, так еще и судя же по его собственным словам ей ранее, за аптечкой. Ведь и да, в этом доме, как и квартире, она тоже, конечно же, была, но и как некий же пунктик и для галочки, не более да и не менее, хотя бы и для персонала дома и не, приходившего пусть и не так часто, но и который же мог так или иначе где-то и чем-то ведь здесь пораниться, если и не о кого-то — тогда уже залечивал ранивший, — …кресты я плохо, криво рисую — потому не зеленка! Зато звезды, а там же и пентаграммы — отменно! И как ты уже знаешь и, безусловно, понимаешь… хоть где-то и что-то, да… да и в ком-то… специализируюсь на них. Поэтому и йод! Да и как там еще говорится: «Не удалось сыграть с демоном — получится с дьяволом»?

И, вновь же накрыв свою голову руками, только и на этот раз еще и уцепившись пальцами за пряди волос, оттянув их сильно у корней, София протяжно взвыла в стол.

* * *

Дождавшись, когда Никита решит подкрепиться в очередной же раз за весь вечер, что он проводил в гостиной на диване и перед камином с плазмой в обществе же Егора, джойстиков и игр на консоли, сам же Егор поставил очередной уровень и раунд уже ставшей и старой доброй стрелялки на паузу и откинулся спиной на диван, с тяжким выдохом закинув руки за голову и прикрывая же еще параллельно свои уставшие донельзя, слегка даже и покрасневшие синие глаза, но и уж точно не от игр, не в этот раз, так еще и прижимая-зажимая затем предплечьями уши, ведь был готов уже и буквально же поклясться, что слышал каждый ее вздох со второго этажа, даже не прислушиваясь, словно и на том же самом автомате, как и будто по такой же инерции устремляясь всеми фибрами своей души туда, пока тело же было здесь и вновь же обращаясь в слух, как и в зрение, к слову, зрительные галлюцинации беспокоили его не меньше, чем же и слуховые. Это было как наваждение, как зависимость и одержимость, как болезнь, так еще и не одна и тут же ведь как плацебо от всех них и в одном, а и точнее: в одной. Она! Она одна была для него одновременно и как убийство, и как спасение, и как яд, и как противоядие, и как приевшиеся уже и сравнения-противопоставления: начав не менее же и устаревше-осточертевшей рифмой боль и любовь, проходя же и через зло и добро, тьму и свет, белое и черное и заканчивая же не щадящими и по силе удара как количественно, так и качественно, замыкающими же тем самым и весь же этот калейдоскоп образов и, что неожиданно, в его же собственном парке кровавых аттракционов, личной же и карусели «Эмоциональные качели: До тошноты» — влюбленностью и убийством, сокращенно же еще влюбийство и самим же влюбийством с попаданием же и в десятку как минимум!