Черная роза

— Ох, дурная примета…

И, словно отвечая на это мрачное пророчество, дверь в часовню с кощунственным грохотом, заставившим всех, кто был здесь, вздрогнуть, распахнулась и, бряцая оружием и шпорами, быстрым шагом вошел закованный в броню рыцарь. Нетерпеливо раздвинув собравшихся, он приблизился к герцогу, опустился перед ним на одно колено и, показав перстень с печатью, произнес взволнованным задыхающимся голосом:

— Монсеньор! Вчера вечером около Каркассона отряд графа де Монфора был окружен бунтовщиками во главе с бароном Дювалем! Граф принял неравный бой и послал меня к вам за подкреплением. Я был в вашем лагере; ваши люди уже собираются, ждут только вас! Поторопитесь, монсеньор!

Черная Роза весь подобрался, как хищный зверь перед прыжком. Он обратился к священнику:

— Брак уже заключен, святой отец? Я женат?

— Да, монсеньор… Вы можете поцеловать свою жену.

Доминик чуть не упала при этих словах. Кровь Христова! Сейчас обман раскроется!

Но герцог лишь усмехнулся и произнес:

— Увы, мадам, я должен вас покинуть. Но я вернусь! — Про себя он подумал: «Что ж, Бланш, похоже, эту партию ты все-таки выиграла! Обстоятельства сильнее меня. Я остался без первой брачной ночи!»

— Монсеньор, — слабым голосом воззвал к нему отец Игнасио. — Я должен вам сказать нечто очень важное!..

— Не время, святой отец. Скажете все, что хотели, графу де Брие, а он передаст мне! Жерар, мои доспехи, меч и плащ! Они в донжоне, в комнате наверху. Пусть кто-нибудь проводит тебя!

— Я провожу, — неожиданно вызвалась Мари-Николь.

Вдруг Жан-Жак, отставив свой костыль, кинулся в ноги Черной Розе:

— Умоляю вас, монсеньор, не оставляйте меня здесь! Я хочу находиться рядом с вами!

— Хорошо; но если твоя рана откроется или ты начнешь стонать от боли, мы бросим тебя прямо на дороге, так и знай!

Лицо оруженосца осветилось радостью.

— Я готов хоть сию секунду, монсеньор!

— Юный граф де Сю! Мне по душе смелость, но не безрассудство. Пусть вам наложат тугую повязку вместо той тряпицы, которой обмотана ваша рана! Вы приехали на свежей лошади? — затем обратился герцог к гонцу.

— Да, монсеньор. Та, на которой я добрался до вашего отряда, сразу пала…

— Я возьму её и поскачу в лагерь. Ты, Анри, проследи, чтобы Жан-Жаку как следует наложили повязку, и вели конюху посмотреть правую заднюю ногу моего Сарацина; возможно, его надо перековать. Как только ты, Жан-Жак и Жерар будете готовы, держите путь на Каркассон. Анри, поедешь на моем коне; он мчится как ветер, и вы быстро догоните нас.

Доминик, при всей своей ненависти к герцогу, не могла не восхититься этим человеком, — он отдавал приказы четким и ясным голосом, и все моментально бросались исполнять их.

В это время бегом вернулся Жерар. Он нес шлем, латы и меч герцога. Лицо его было бледно, нижняя челюсть подрагивала.

— Я не стану надевать сейчас доспехи. Жерар, привезешь их мне, — сказал Черная Роза. — Меч! — И он быстро опоясался мечом. — Шлем! — Жерар подал его герцогу — без перьев, срезанных Доминик. — Что это, че… боже мой? — вовремя вспомнив, что он находится в святом месте, спросил рыцарь, в недоумении разглядывая шлем, но все же надевая его на голову. — Плащ!

— М-м-монсеньор… Ваш плащ…

— Ну? Что такое?

— Ваш плащ… Боюсь, что он… немного испорчен.

— Ты смеешься? Некогда шутить!

Бедняга Жерар весь вспотел. Вот ужас! Мало того, что он не спас герцогского знамени, так ещё и плащ нашел весь искромсанный!

— Его… его кто-то изрезал ножницами, монсеньор. Изрезал на кусочки!

Герцог опять усмехнулся. Он начал догадываться, кто побывал в его комнате и испортил шлем и плащ. Опять эта рыжая бестия! Но времени разбираться не было.

— Монсеньор! — обратился к нему де Брие. — Возьмите мое сюрко!

И, расстегнув застежку, он снял с себя свой алый плащ и протянул Черной Розе.

— Благодарю, Анри, — сказал герцог. — Прощайте, господа! — Он застегнул сюрко, которое дал ему его друг, и быстрым шагом направился к выходу из часовни. Но вдруг резко остановился, повернул назад и, подойдя к Доминик, взял её за руку и почтительно прикоснулся губами к её дрогнувшим пальчикам.

— Я вернусь, мадам, клянусь честью. И докажу вам, что я отнюдь не чудовище и не дьявол. Только дождитесь меня, — тихо прошептал он — и вышел. Через мгновение послышался дробный стук копыт, — Черная Роза покинул Руссильонский замок и свою юную жену.

7. Пути Господни неисповедимы…

В полулье от Руссильонского замка, на пути в лагерь Черной Розы, пятнадцать человек сидели в засаде на вершине холма у дороги. Место было выбрано удачно, — по обе стороны тропы здесь росли густые ветвистые дубы, в то время как дорога из замка поднималась вверх по довольно крутому оголенному склону, позволяя тем, кто был наверху, хорошо разглядеть приближающихся путников. Услышав звонкий стук копыт вдалеке, — в тишине подступавшей ночи все звуки были отчетливо и далеко слышны, — все эти люди вскочили на ноги.

— Кто-то едет! — сказал один из разбойников (ибо, судя по зверским выражениям их заросших лиц и тому, что все они были вооружены до зубов, это были именно разбойники).