Черная роза

— Именно поэтому там и самое надежное место, Доминик. И, поверь, я совсем теперь его не боюсь… Когда я согласилась, без ведома батюшки, стать женою Гийома Савиньи, я решила испросить благословение хотя бы у нашей матушки… вернее, у распятия, висящего в её спальне. И мы пошли туда вдвоем с Гийомом, и преклонили колени перед Христом, и молились оба, чтобы Он и матушка благословили наш союз. И, мне кажется, в тот миг нас осенила благодать… И вот тогда, сестричка, я поняла, что все мои страхи перед маминой комнатой были напрасны, ведь душа её на небесах, и она смотрит на нас оттуда и защищает, так же как наш Спаситель.

— Что ж, — сказала Дом, — в таком случае, это действительно идеальное место для твоего укрытия! Отец помнит, что ты всегда тряслась от страха, проходя мимо маминых комнат, и туда он точно не пошлёт искать тебя.

— Доминик, — сказала ещё сестра, — не забудь, Бога ради, что ты должна двигаться плавно и неторопливо. Не делай больших шагов и резких движений, и упаси тебя Господь произнести какое-нибудь богохульство!

Таким образом, Флоранс спряталась, а Элиза одела Доминик, набелила ей, на всякий случай, лицо и спрятала её непокорные кудри под тугую сетку, расшитую жемчужинами. Также Дом натянула алые перчатки, доходившие почти до середины локтя; они должны были скрыть загорелые руки мнимой невесты. Наконец, на голову Доминик кормилица накинула серебристую вуаль, такую густую, что не только лица невесты было не разглядеть под ней, но и, к досаде девочки, она сама почти ничего не видела.

Повертевшись перед зеркалом и покашляв, чтобы голос был пониже и больше походил на голос Флоранс, Доминик позволила войти в комнату младшим сестрам, в нетерпении топчущимся за дверью. Присев и наклонив голову, она дала девочкам возможность самим надеть ей на голову флердоранжевый венок. Вошел граф де Руссильон, взял за руку мнимую Флоранс, Анжель и Николь подхватили длинный алый шлейф, и процессия, замыкаемая Элизой, двинулась к выходу.

Капелла, где должен был состояться обряд венчания, находилась на другой стороне двора замка. Когда Дом в сопровождении отца, сестер и кормилицы вышла из дверей донжона, то увидела, что во дворе почти никого нет. Несмотря на приглашение Черной Розы всем желающим принять участие в церемонии, страх перед Дьяволом Лангедока был так велик, что никто не захотел остаться в замке Руссильона. Даже верные слуги графа попрятались кто куда; Доминик увидела лишь управляющего Бастьена, Роже Ришара, начальника небольшого замкового гарнизона, да, конечно, своих любопытных приятелей, Пьера и Филиппа. Это и были все свидетели со стороны невесты.

Жених, весь в черном, расположился немного в стороне, со своим верным другом Анри де Брие, который, наоборот, нарядился в белое. Позади, опираясь на палку и покусывая губы, стоял Жан-Жак, — он не мог находиться в такой важный для его господина момент в постели.

Приблизившись к своей нареченной, герцог почтительно поцеловал ей руку. Затем они опустились на колени, и граф де Руссильон благословил их, перекрестив затем обоих.

Дом, скосив глаза и не слишком прислушиваясь к торжественно-высокопарным словам отца, пыталась получше разглядеть своего «жениха», которого она только мельком до этого видела в окне комнаты сестричек. О, если б не эта проклятая вуаль!

Он был, заметила она, очень высок, почти на полголовы выше её отца, который тоже не был маленького роста. На герцоге был черный бархатный парадный котарди — верхняя куртка — с застежками из вставленных в серебро крупных опалов, с откидными узкими рукавами и воротником-капюшоном; пояс также был серебряный, из плотно прилегающих друг к другу пластин. Оружия при герцоге не было. Костюм прекрасно облегал фигуру жениха, подчеркивая его гордую осанку, широкие плечи и узкие бедра.

У заклятого врага Дом были темные волосы и небольшая бородка; а цвета глаз она так и не смогла определить, из-за надетой на его лицо маски и своей вуали. Впрочем, не все ли равно, какого цвета у него глаза? Ведь это всё просто игра, забавная комедия, которая очень скоро закончится! И она, не колеблясь ни секунды, подала Черной Розе свою руку, когда они встали, приняв графское благословение.

Доминик уже повернулась в сторону двери капеллы, но герцог вдруг громко сказал, обращаясь и к ней, и ко всем присутствующим:

— Я знаю, что, по обычаям этого края, жених делает перед свадьбой подарок своей избраннице. К сожалению, наш брак заключается в некоторой спешке, и я не успел подготовить достойного моей невесты дара. Обычно нареченной преподносят какую-нибудь драгоценность; но у меня нет ни колье, ни браслета, ни цепи, которые новобрачная могла бы надеть… — «Неужели ты мало награбил?» — злобно подумала Дом. — Когда я привезу вас в Париж, мадам, — произнес он, кланяясь Доминик, — я осыплю вас самыми дорогими украшениями. Но пока — примите этот скромный дар от вашего жениха.

Черная Роза сделал знак рукой, и его паж Жерар вывел из конюшни Руссильона белоснежную тонконогую кобылицу такой красоты, что у Доминик невольно вырвался вздох восторга.