Черная сага

Я молча взял копье, встал на корме и изготовился. А все они гребли, гребли, гребли! А вот уже и показался берег! А позади…

— Вепрь! — закричали все и побросали было весла…

Но Гуннард продолжал командовать:

— Р-раз! Р-раз! Вепрь далеко, а я — вот я! — и встал, и поднял меч, и замахнулся им!

И йонсы снова принялись грести. Гуннард ходил по кораблю, покрикивал, грозил мечом. А я стоял, крепко сжимал в руке копье и ждал.

А Вепрь все приближался, приближался, приближался! Он на лесного вепря не похож, он без ушей, а лапы как у выдры, клыки — вот так, огромные, а сам — как тур… Нет, что я говорю — в три раза толще и грозней! Глаза горят, из пасти — рев!

А мы гребем-гребем-гребем! Идем — прямо на скалы. И скалы — вот уже совсем! И Вепрь — вот, совсем уже! И я перехватил копье… Хрт, Макья, не оставьте! И…

Х-х-ха! Метнул! Попал! Вепрь дернулся, рванул! И…

Зацепил-таки! Корабль — на дыбы! И мы — на скалы! В воду! Тонем! А Вепрь ревет! Бьет лапами! Хватает! Рвет! Грызет! А я… А мы…

— Лузай! — кричу. — Сюда!

Плыву! Хватаюсь за скалу! Цепляюсь, лезу…

Вылез! И Гуннард вылез. И Лузай. Ну, и еще… Четырнадцать из сорока. Гуннард сказал:

— Не так уж плохо! Я в прошлый раз один лишь и ушел. А тут целых четырнадцать! Это очень большая удача!

Удача! Я молчал. Сидел на камне и смотрел на море. А море продолжало бушевать, ревел прибой — и добивал, и добивал обломки корабля. Ветер свистел и до костей меня пронизывал. А я по-прежнему смотрел. Но Вепря не увидел. И вообще… Вот я пришел сюда, а дальше что? Я что, стал ближе к Хальдеру? А если даже я его и встречу, он что, разве обязан рассказывать мне о том, что начертано на его ножнах? Или… Нет, хватит! Ярл я или не ярл?! Я резко встал, велел вставать Лузаю. Гуннард сказал:

— Эй! Да вы что? Куда? Сейчас будет костер, наловим крабов, запечем…

— Нет, — сказал я. — Нас ждут в Счастливом Фьорде.

— Э! — сказал Гуннард. — Вот ты и ошибся. Ибо теперь, чего бы ты прежде кому ни обещал, все это нужно на время отложить, потому что тебе нужно поначалу откупиться, то есть прийти в Трантайденвик, на Триед-капище, и поклониться Триединому, иначе в следующий раз он не наставит твою руку.

— Но, — сказал я, — моя рука — это моя рука. И голова моя. И ноги. И я пойду в Счастливый Фьорд.

— Что ж, поступай как знаешь, — сказал Гуннард. — Но помни: Винн суров и мстителен. А если так, то отныне за твою голову я не дам ни единой монеты. Или… Хочешь пятьсот? Семьсот! Айга, задумайся: вот мы придем в Трантайденвик и отобьем себе новый корабль, в море уйдем, покуда лед еще не стал…

Но я еще раз поблагодарил его за лестное предложение — и Гуннард меня больше не удерживал. И даже более того: я попросил, и он подробнейшим образом объяснил, как нам лучше всего добраться до нужного нам места. И мы с Лузаем двинулись вдоль берега.

Четыре дня мы шли. Плутали. Удивлялись: какая это необычная страна Окрайя! Начну с того, какая там земля… Хотя как раз земли, привычной в нашем понимании, там почти что нет, и там все больше камни или песок. Ольми, я помню, так и говорил: «Песок». Ну, я и представлял себе: песок желтый, мелкий, искристый. А здесь он черный с синевой, крупный, порой почти как щебень. А вот еще. Ольми мне говорил: «А сопки — это как холмы, и некоторые из них дымятся». Я думал, дым — это туман. Но это настоящий дым! Бывает, он валит, как из трубы, а после перестанет… Зато земля дрожит! И камни с сопок катятся. Ольми мне и об этом говорил, но я ему не верил. Еще он говорил, что в сопках, как в котлах, кипит и варится земля, а если она переварится, то тогда хлещет через край и заливает все вокруг, сжигает. Я смеялся! А вот теперь я видел эту переваренную землю — застывшая и охладевшая, она лежала вдоль по склонам. А кое-где между камнями вились дымы…

— Туман, — сказал Лузай, когда впервые их увидел.

— Нет, — сказал я, — то не туман, а пар. Там бьют горячие источники. Ольми рассказывал.

Он не поверил. Подошли…

И точно! Из-под земли текла горячая вода. Ольми мне говорил: «Она очень целебная. Мало того: она еще и убивает змей! В Окрайе змей не встретишь…» Так говорил Ольми, укушенный змеей. Великий Хрт! А Хальдер…

Да! И я склонился над источником, омыл лицо и руки. Потом пил воду, согревался. Эта вода была вкусна и придавала сил. Мы потом часто ее пили. И собирали ягоды — кровавые, сладкие, сочные. Охотились на лис. Там лисы белые, похожие на псов. И там полно непуганых гусей. Гусей мы тоже ели. Поймал и ощипал, развел огонь… Нет! Мы деревьев не рубили! Я объяснил, что здесь разрешено жечь только черный жирный камень. Жар от него, кстати, куда сильнее, чем от дров. Искать его несложно. Рубить легко.

— Да! — говорил Лузай. — Счастливая страна!

— Возможно, — соглашался я. — Но это только летом. А лето, сам видишь, кончается.