Черная смерть

В дверь постучали. Вошел Бутовский.

_ Что тут происходит? — весело спросил он и начал растеривать шинель. Лебедева остановила его:

— Не надо, Михаил Константинович, и… уведите ее, — она указала на Паллон. — Прошу вас…

Оставшись одна, Лебедева закрылась на ключ, достала тетрадь и долго собиралась с мыслями, прежде чем перо зашуршало по бумаге. Она не сразу услышала голос: «Откройте, Машенька!»

Пришли Богуцкий, Ясенский, Хавкин, Паллон и несколько студентов. Лебедева встретила их, прижимая платок к губам.

Напряженное молчание длилось с минуту. Невозможно было утешить человека, который знал, что легочная чума дает стопроцентную смертность.

Богуцкий мягко сказал:

— Надо в больницу, дорогая!..

— Как хотите! — тихо ответила Лебедева. — Только беспокоиться нужно не обо мне, а о других. Наши врачи и студенты могут заразиться и передать инфекцию дальше… Господин Ясенский, — обратилась она к главному врачу КВЖД, — вы должны настоять, чтобы нескольким семьям железнодорожных служащих разрешили уехать в Россию, а в их домах разместили бы медицинский персонал. Понимаете? Чтобы у каждого была отдельная комната…

Даже в объятиях смерти Мария Александровна Лебедева меньше всего заботилась о себе, все ее мысли были заняты судьбой товарищей!

Прежде чем лечь в больницу, Лебедева передала своему помощнику студенту Суворову материалы по обследованию участка, предварительно тщательно продезинфицировав их.

В больнице она отказалась от противочумной сыворотки, сказав, что лекарство пригодится для тех, у кого есть еще надежда остаться в живых. На второй день она очень ослабела и к вечеру умерла.

И вот еще один могильный холмик вырос в дальнем краю.

Вскоре после Лебедевой свалился и доктор Михель. Узнав о результатах бактериологического исследования, он держался так же мужественно и в полном спокойствии отдавал последние распоряжения по службе.

Через три дня его хоронили. Глядя на плывущий над ямой гроб, Бутовский вспомнил, как заботливо встретил их добрый доктор в день приезда в Харбин.

XVII

Облачным поздним утром Бутовский торопливо шагал за город: там был назначен сбор группы, которой предстояло обследовать окрестные деревни.

Снег на полях побурел, и, хотя по календарю стоял еще февраль, было похоже, что приближается весна.

Привычно засунув руки в карманы все той же томской студенческой шинели, Бутовский с досадой поглядывал на ноги: теперь бы в пору болотные сапоги, а не галоши, которые то и дело увязали в рыхлом снегу.

За чертой города начиналась зона оцепления, которая охватывала территорию в несколько десятков верст.

Участники экспедиции расположились у невысокого холма. Еще издали Бутовский увидел высокую фигуру Заболотного в капюшоне и охотничьих сапогах.

Заболотный лишь накануне возвратился из поездки по линейным станциям железной дороги, и весть о гибели Беляева, Лебедевой и Михеля обрушилась на него неожиданным ударом.

Теперь, когда предстояло обследование китайской деревни, почти лишенной врачебного контроля, Заболотный хотел еще раз изложить свою тактику наступления на чуму:

— Первое и самое важное — немедленно изолировать зараженного, учитывая, что при легочной чуме лечебный эффект сыворотки весьма невелик. Этого я требую категорически.

Решено было начать с ближайшего населенного пункта Ходягоу. Туда направлялись Бутовский, Паллан, Исаев, Суворов, Мамонтов и сестра милосердия Снежкова. Второй отряд должен был идти в район Кусьяньтун.

Все постепенно разошлись. Бутовский увел свою группу, а Заболотный в сопровождении приват-доцента Златогорова вернулся в штаб-квартиру экспедиции.

Златогоров приехал вместе с Заболотным из России и стал его ближайшим помощником Приват-доцент бесконечно любил и уважал своего руководителя.

Не только Златогорову, но и многим другим из славной когорты микробиологов был известен один эпизод, относящийся к студенческим годам профессора Заболотного.

Еще на четвертом курсе Киевского университета он и его товарищ студент Иван Савченко поставили очень смелый опыт.

За день до опыта они подвергли себя иммунизации, проглотив культуру умерщвленных холерных вибрионов, а затем после нейтрализации желудочного сока раствором соды (чтобы сделать сок безвредным для попавших в желудок возбудителей холеры) они в присутствии профессоров Подвысоцкого, Леша и других сотрудников лаборатории выпили однодневную бульонную культуру холерного вибриона. Чтобы не было сомнения в отношении болезнетворности вибриона, культура из той же пробирки была впрыснута двум кроликам. Кролики погибли. Студенты же чувствовали себя вполне удовлетворительно. Этим опытом отважные студенты доказали, что, принимая через рот убитых возбудителей холеры, можно предохранить себя от заболевания, го есть сделали шаг к пониманию так называемого местного иммунитета, обоснованного впоследствии знаменитым русским ученым Безредко.

Поставив этот беспримерный в те времена опыт, Заболотный сказал Савченко: