Черная смерть

— Тарбаганья шкурка — вещь доходная, — сказал профессор, когда шум несколько утих. — Это промысел охотников, убивающих зверьков без разбора и сбывающих их шкурки предпринимателям. Таким образом, чума и вторгается в харбинские трущобы, в ночлежки Фудзядяна. Картины, которые наблюдала здесь русская экспедиция, достаточно трагичны. Мы сделали все, чтобы вокруг больного не разрастался эпидемический очаг.

Сообщение Заболотного было встречено овацией. Знаменитый японец крепко пожал ему руку.

«Хотя и нет окончательного доказательства, — говорилось в резолюции симпозиума, — что первые случаи этой эпидемии в Маньчжурии вызваны заражением от тарбаганов, однако весьма вероятно предположение, что «тарбаганья болезнь» тесно связана с легочной чумой…»

После заседания к Заболотному подошел Бутовский.

— Ну, как? Слышали? — спросил его профессор. — Формулировка, конечно, каучуковая: «Нет окончательного доказательства…» Но я ожидал худшего. Теперь — в степь, искать больных тарбаганов!..

Заслуги русской экспедиции по борьбе с чумой были оценены высоко. Международный симпозиум наградил Заболотного, Бутовского, Паллон и многих других грамотами.

XXIV

Последние дни доживали герои-добровольцы на чужбине. Заболотный уже отдал приказ постепенно свертывать работу. В Маньчжурии до осени должна была остаться лишь небольшая оперативная группа.

Готовился в поход за тарбаганами и Заболотный; вместе с ним уезжали ассистент Чурилина и студент Исаев.

Заболотный, исходивший азиатские степи вдоль и поперек, был убежден, что ему удастся найти подтверждение своей гипотезы. Для этого ему нужен был всего лишь один больной тарбаган. Он докажет всему миру, что именно здесь, на Дальнем Востоке, больные тарбаганы носят в себе зловещие микробы в межэпидемический период.

В последний раз все члены экспедиции собрались в зале Противочумного бюро.

— Все вы со спокойной совестью возвращаетесь на родину, — обратился к ним Заболотный, — и я от всего сердца желаю вам счастливого пути! Вернее, почти все. Здесь, в Харбине, останутся до осени несколько человек, с том числе Беатриса Михайловна Паллон. Это совершенно необходимо. Эпидемиологическую настороженность мы пока еще не можем ослабить. Что касается меня и некоторых моих помощников, то нас ожидает напряженный труд по исследованию степных районов Маньчжурии и Забайкалья. Чума, которую мы с вами задушили, может вернуться, ибо она снова приняла незримую форму. Если мы не сумеем отыскать ее следы в природе, эпидемия рано или поздно повторится и соберет, быть может, еще более обильную жатву… Значит, надо во что бы то ни стало найти больных тарбаганов, сохраняющих в межэпидемический период чумные микробы. Правда, — продолжал он, помолчав, — сильные мира сего вставляют нам палки в колеса, но мы как-нибудь выйдем из положения.

В перерыве Бутовский подошел к Заболотному;

— Я хотел бы остаться, профессор. Может быть, я смогу быть вам полезен в ваших смелых и дерзких исканиях.

— Но ведь мы же решили, что вы будете специализироваться по хирургии. Надо быть последовательным…

На следующий день после отъезда томичей Громашевский остановил Заболотного:

— Даниил Кириллович, я хочу быть с вами!..

— Не понял: что значит — со мной?

Громашевский посмотрел ему в глаза:

— С вами — значит в степи, в седле… Я буду искать больного тарбагана, двух, трех найду для вас!

Он говорил горячо, с такой силой убеждения, что Заболотный растерялся:

— Ну что ж… Спасибо за доверие и доброе слово! Но в нашем отряде останется Исаев: ему обещано это… А для вас у меня есть приятное известие. За работу на эпидемии чумы правительство разрешило вам сдавать государственный экзамен в университете. Было бы глупо не воспользоваться этим. Сдавайте экзамен, получайте диплом врача и тогда, пожалуйста, ко мне на кафедру!

XXV

В тот день, когда студенты-добровольцы возвратились в Томск, на неприметный полустанок, затерявшийся в просторах Забайкальской степи, прибыл вагон-лаборатория.

Это была первая остановка маленького отряда Заболотного. Не теряя времени, отряд тщательно обследовал большой участок поля, над которым в синеватой дымке высились сопки. Вечером вагон последовал дальше.

И нот — снова степь, покрытая цветочным ковром. Тарбаганы лениво попискивают у своих норок и, завидев человека, мгновенно исчезают. Но эти зверьки совершенно здоровы. Больного тарбагана можно отличить сразу: взъерошенная шерсть, вспученный живот и вялые движения; он сидит на месте, ничего не замечая вокруг. Для охотника-промысловика такая добыча заманчива: сама дается в руки.

Заболотный, следуя своей гипотезе, справедливо полагал, что человек заражается, когда снимает с больного тарбагана шкурку. В таких случаях чумной микроб либо проникает сквозь кожу, либо переносится загрязненными руками на слизистую оболочку, либо попадает в кровь человека при укусе красных блох, которых носят на себе эти зверьки.