Черная смерть

Отвлеченной, далекой от действительности была семинарская наука. А за толстыми стенами семинарии кипела жизнь, никак не походившая на то, о чем говорилось в пожелтевших от времени богословских трактатах.

Миша твердо заявил отцу:

— Хочу в Томский университет. Не калечить людей, а лечить.

IV

Около Красноярска студенты увидели первый эшелон с беженцами из Маньчжурии. В Иркутске встретили второй. Перрон был заполнен людьми, вырвавшимися из когтей «черной смерти».

— Вы в Харбин?! Да ведь там чума!..

Ранним теплым утром первого декабря питомцы Томского университета прибыли в Харбин.

Выйдя на безлюдную привокзальную площадь, Бутовский сделал первую запись в карманной книжечке: «Не опасность пугает нас, — нет, а серьезность положения и недостаточность нашей подготовки: ведь мы еще не врачи…».

Студентов поселили в небольшом двухэтажном здании с протекающей крышей и выбитыми стеклами. Углы мрачных и холодных комнат были затканы паутиной.

— Средств нет, господа. Борьба с чумой находится еще в стадии организации… — оправдывался сопровождавший группу представитель Китайско-Восточной железной дороги. — Ежели вам не угодно тут, я доложу управляющему дороги…

— Да, да, сделайте одолжение! — оборвал его Бутовский и обернулся к товарищам. — А пока засучивайте рукава, будем наводить порядок!

Б. М. Паллон и М. К. Бутовский

В тот же день в их так называемой штаб-квартире появился неожиданный гость.

— Честь имею представиться! Доктор Михель, тоже сегодня приехал. Меня зовут Владимир Мартынович, — продолжал он, осматриваясь. — …Не очень уютно, но ничего. И я живу тут неподалеку. Вам, разумеется, интересно, что делается в городе? Вечером совещание, там все и узнаем. А пока, господа, предлагаю пройтись по улицам, посмотреть….

Харбин в то время был еще совсем молод. Центральную часть города занимал Новый Харбин, население которого составляли главным образом европейцы. Большие каменные дома принадлежали богатым купцам и чиновникам Китайско-Восточной железной дороги.

В китайской части Харбина — Городе-Пристани — поражала вопиющая нищета. Здесь в приземистых, саманного типа, постройках — фанзах — ютилась беднота, нещадно эксплуатируемая иностранными промышленниками. Почти все окна в фанзах были заклеены промасленной бумагой, сквозь которую едва пробивался свет. Еще более безотрадную картину представляла восточная часть города — Старый Харбин и пригород Модягоу. Слепленные из самана или дощатые мазанки жались одна к другой, образуя косые переулки.

Изредка встречались обитатели этих трущоб-китайцы — в изодранных халатах и матерчатых тапочках, пугливо поглядывавшие на студентов.

«Боятся, видимо, облавы, — подумал Бутовский. — Какая безысходная нищета!..»

Вечером студентов представили помощнику главного врача КВЖД доктору Хмара-Борщевскому и члену Противочумного бюро доктору Богуцкому.

От них студенты узнали, что город оцеплен солдатами карантинной стражи, повсюду создаются обсервационные пункты, но эпидемия тем не менее разрастается.

V

Из Петербурга ожидали профессора Даниила Кирилловича Заболотного. Особенно волновались студенты: еще бы, работать под руководством знаменитого ученого!

Рассказывали, что Заболотный родился в бедной крестьянской семье на Украине. Смышленого хлопца взял к себе на воспитание дядя по матери — Макар Суляк, который преподавал естествознание в одной из одесских гимназий. Он и обучил племянника грамоте, открыл перед ним удивительные тайны природы.

Блестяще окончив гимназию и два факультета — естественный в Новороссийском университете и медицинский в Киевском, — Даниил Кириллович в тридцать два года стал профессором и вскоре приобрел мировую известность.

Передовая часть русского общества того времени проявляла большой интерес к естествознанию. Именно в естественных науках прогрессивные ученые видели ту силу, которая способна в наибольшей степени содействовать воспитанию материалистического мировоззрения и тем самым помогать в борьбе за демократизацию России.

Микробиология в то время переживала период бурного расцвета. Благодаря классическим работам Пастера, Мечникова, Коха создавались научные основы борьбы с заразными болезнями. Рождалась новая наука — эпидемиология. Ее основоположник — профессор Заболотный.

Сколько дорог прошел Заболотный, исследуя чуму в Китае, Монголии, Индии, Аравии, Месопотамии!.. Русские экспедиции обычно бывали немногочисленны: три-четыре человека. Примитивное оборудование перевозилось караванными путями по диким степям и знойным пустыням.

В Харбин с Заболотным приехали всего несколько человек: царское правительство было не очень-то щедро.

Бутовский давно мечтал о встрече с прославленным ученым. И вот она наконец состоялась.

Подошел курьерский поезд, и из вагона, у которого собралась толпа встречающих, вышел высокий человек в простеньком пальто с начинающей седеть бородкой. Пробираясь сквозь толпу, Заболотный коротко и весело отвечал на приветствия.