Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Выше Восточной Англии территория страны как бы сужается, концентрируя свои силы на случай столкновения с грубыми соседями – шотландцами. Теоретически эта особенность, когда море располагается очень близко к северной границе, должна была сделать регион уязвимым для нападения именно с воды. Но, по крайней мере, сначала Y. pestis, похоже, пришла на север по суше, возможно, с группой беженцев из Лондона, например, в куче зерна. Все, что известно наверняка, это то, что одним пасмурным майским утром 1349 года, когда весеннее солнце поднялось над собором, Йорк, крупнейший северный город с населением почти одиннадцать тысяч человек, начал умирать[661].

У северных графств, Ланкашира (на западном побережье), Йоркшира (на востоке), а выше них Камберленда и Дарема, было много времени, чтобы подготовиться к удару эпидемии. Чуме потребовалось десять месяцев, чтобы добраться до региона. А пока жителям не оставалось ничего, кроме как вспахивать поля, собирать слухи, доносившиеся с юга, и размышлять над словами Уильяма Зуша, епископа Йоркского. «Всемогущий Бог, – гремел епископ, – иногда наказывает тех, кого он любит, чтобы их дух оставался непоколебимым благодаря излиянию благодати во время духовной слабости»[662].

Зимой и весной 1349 года, когда остальная часть Англии корчилась в агонии, природа, словно ожидая нового важного гостя, была занята подготовкой севера к прибытию Y. pestis. В последний день 1348 года зимний паводок затопил западные приходы Йорка, затем, за несколько дней до Страстного воскресенья, в аббатстве Мо и в Йоркшире случилось землетрясение. Если опираться на современный опыт, оба события могли облегчить работу Y. pestis, разрушив естественную среду обитания грызунов и заставить местных крыс бежать в направлении населенных пунктов.

По сравнению с городскими районами Линкольна и Норфолка город Йорк перенес эпидемию относительно легко. Потери среди духовенства составили 32 процента, что на 10 или более процентов ниже среднего показателя по стране среди приходских священников и почти на 30 процентов ниже, чем в Линкольне. Аббатству Мо повезло меньше. Чума унесла сорок из пятидесяти монахов и послушников, в том числе шесть жертв – среди них и аббат – умерло в один ужасный день, 12 августа 1349 года[663]. В то время как аббатства, переполненные огромным количеством разлагающихся трупов, остатками еды и сырыми переулками, как магнит притягивали крыс и блох, летописец из Мо, похоже, думал, что злые предзнаменования были и внутри монастыря. В частности, он упоминает недавнюю смерть пары сиамских близнецов в соседнем Кингстоне-он-Халле, которые были «разделены от пупка вверх и очень мило пели». По его словам, «незадолго до эпидемии» близнецы умерли самой печальной из всех возможных смертей. Когда один из них скончался, «оставшийся в живых держал его на руках три дня»[664]. А учитывая то, что произошло в Халле, возможно, смерть близнецов вполне могла быть предзнаменованием.

Эдуард III был необычайно требователен в отношении сбора налогов. Как-то ему пришлось послать на почту семерых сборщиков налогов, пока наконец не вернулся один, которого чума пощадила. Но эпидемия привела Халл, в котором родились несчастные близнецы, в такое ужасающее состояние, что даже король сжалился над его жителями. «Учитывая разорение и разрушения, которые претерпел наш город Кингстон-он-Халл», он решил вернуть Халлу часть налогов[665].

Несмотря на относительно низкий уровень смертности священнослужителей в Йорке, в целом потери графства Йоркшир соответствовали среднему показателю по стране – от 40 до 50 процентов. На западе Y. pestis, возможно, была более свирепой. В четырнадцатом веке Ланкашир, граничащий с Ирландским морем, был одним из самых малонаселенных регионов Англии, но в результате обследования десяти местных приходов после чумы было установлено, что от болезни погибло более тринадцати тысяч человек[666]. В Дербишире на юге наиболее красноречивые статистические данные о смертности можно увидеть в небольшой приходской церкви. Там висит мемориальная доска, на которой перечислены погибшие летом 1349 года члены семьи Уэйкбридж.

18 мая, Николас, брат Уильяма

16 июля, Роберт, брат Уильяма

5 августа, Питер, отец Уильяма и Жанны, сестры Уильяма.

10 августа, Жанна, жена Уильяма и Маргарет, сестра Уильяма.

Сам Уильям пережил эпидемию[667].

Другой Вильгельм, предприимчивый Вильгельм Ливерпульский, видя возможности там, где другие видели только страдания, пришел к выводу, что 1349 год был идеальным для начала похоронного бизнеса. В документах средневекового Ланкашира говорится, что Уильям «сделал так, что тела трети жителей Эвертона [город в Ланкашире] после их смерти стали доставляться к его дому», предположительно для похорон за определенную плату.