Чёрная стая

И все же, игра не шла у него из головы. Влияние отца, с его строгим научным подходом к жизненным явлениям, и пылкое вольнодумство друзей уже к семнадцати годам сделали из Войцеха отъявленного материалиста. Не то, чтобы неверие его было таким уж воинственным, но он вполне мог повторить вслед за Лапласом, что не нуждается в гипотезе бога, размышляя о природе вещей. Поэтому он сделал то, что никому из его друзей, полушепотом пересказывавших легенды о баловнях судьбы, владеющих тайной «верных карт», не пришло бы в голову. Чуть не обломал зубы о гранит науки, разбираясь в трактатах Гюйгенса и Бернулли, и пришел к простому выводу, что только ограниченность денежных средств игроков мешает торжеству «закона больших чисел»[1] над мистическим Роком.

* * *

В Петербург Войцех вернулся в начале сентября, с отцовского благословения запасшись изрядными средствами на практическую проверку своих научных теорий. Из них выходило, что при сколь угодно долгой игре участники остаются при своих. При этом с каждым проигрышем увеличивается шанс, что в следующий раз играть будет просто не на что. Из чего с очевидностью следовало, что назавтра выиграет тот, кто сегодня может позволить себе проиграть.

С доказательствами корнету Шемету не повезло. Как только азарт ушел, сменившись не менее страстным любопытством, Фортуна, словно в насмешку, избрала его своим любимцем. Выигрывал он немного, но постоянно, и с каждым разом выбор верной карты давался ему все легче. Через месяц он мог поклясться, что знает результат тальи заранее. Он уже подумывал о том, что пора остановиться, что подобные предчувствия делают игру бесчестной. Но каждый раз надеялся, что грядущий проигрыш положит конец глупой мистике, подтвердив правоту науки.

* * *

На этот раз Войцех оказался у князя Гагарина почти что случайно. Сначала не смог отказать тетушке своего приятеля Дашкова, пригласившей его в ложу, в третий раз слушать «Жар-птицу» Кавоса, которая и с первого-то раза не слишком ему понравилась. После спектакля граф намеревался отправиться домой — ему нездоровилось, от духоты и запаха пудры слегка кружилась голова. Но пошел дождь, и Дашков упросил графа подвезти его до особняка Гагариных. А там уж Войцех не удержался и решил, что составит другу компанию на этот вечер.

У дальнего стола собралось самое оживленное общество. Банк метал его старый знакомец, Новосельцев. Его хладнокровные манеры, надменный взгляд и чуть брезгливо оттопыренная нижняя губа произвели на Войцеха еще более неприятное впечатление, чем в прошлый раз. Банкомет показался ему воплощением неумолимого закона игры, бесчувственным автоматом, составившим состояние на страстях разорившихся глупцов. Шемет подошел к столу, поставил на десятку малый куш — сто рублей. Срезал колоду Новосельцева, проиграл первую карту, но загнул угол, удваивая ставку. Вторая десятка легла налево — он отыгрался. В висках застучало, верный признак, что удача на его стороне. Шемет, не глядя, взял стакан шампанского с подноса подошедшего лакея, дождался выигрыша и уже собирался отойти, забрав деньги, когда Новосельцев остановил его.

— Я слыхал, вы в последнее время не рискуете по-крупному, господин граф, — голос был холоден и насмешлив, — вас так напугал давешний проигрыш?

— Выигрыши меня пугают больше, — пожал плечами Шемет, — пожалуй, мне больше не стоит сегодня играть.

— Отчего же? — рассмеялся банкомет, бросая карты под стол и распечатывая новую колоду. — Я уверен, что бояться вам нечего.

Кровь прихлынула к щекам юного корнета. Шутка граничила с оскорблением, но все еще оставляла ему выбор — играть или уйти.

В толпе зрителей раздался короткий смешок, и Войцех вскинул голову, гневно раздувая ноздри. За спинами мелькнуло бледное лицо, с горящим взглядом серых глаз под густыми дугами бровей. Улыбка промелькнула по узким губам, незнакомец кивнул, словно бы одобрительно, и скрылся из виду, как будто его и не было. Шемет обвел гостей взглядом — никто из них, казалось, не заметил произошедшего. Голова снова закружилась, в глазах на мгновение потемнело. Войцех глотнул воздуха, и повернулся к столу. Он точно знал, какая карта принесет ему удачу.

— Пятьсот рублей на даму пик, — объявил он, подрезая картой колоду Новосельцева и укладывая ее на зеленое сукно перед собой.

Банкомет с каменным выражением лица сдвинул карты. Червонная дама легла налево — Войцех выиграл соника[2]. Загнул угол, удваивая ставку.

— Пароле!

Дама треф ушла налево, и Войцех снова загнул, на этот раз «от транспорта», утроив первоначальный куш.

— Руте! — зачарованно выдохнул Дашков, когда четвертая дама, пиковая, выиграла Войцеху двадцать семь тысяч. Шемет рассеянно кивнул, глядя на банкомета. Тот с невозмутимым видом выкинул карты под стол, и слегка приподнял бровь.

— Продолжим?

— Охотно, — заявил Войцех, распечатывая колоду, — все — на даму пик.

По рядам зрителей прокатился смущенный ропот.