Черная стрела

Акитада подавил нетерпение. Хамайя усердно работал и вернул часть пропавших без вести запасов риса. Он посмотрел на цифры, кивнул и сказал:

— Отличная работа, Хамайя. Вас и ваших чиновников можно поздравить. Теперь мы можем обвинить Уэсуги в воровстве государственного имущества в своих целях. Начните составление документов.

Розовый от удовольствия Хамайя поклонился. — Сейчас же, господин. О, я почти забыл… посмотрите на это. Это письмо от кого-то в столице, я думаю. Застрял на страницах личных счетов торговца. Должно быть это какая-то мистификация. Это же не может быть… измена?

Акитада взял письмо из рук в Хамайя, взглянул на него и почувствовал, что его сердце перестало биться. — Без сомнения, это чья-то шутка, — сказал он и небрежно бросил бумагу на стол. — Дайте мне знать, когда приказы будут готовы.

Он подождал, пока Хамайя не покинет кабинет, и прочитай письмо еще раз. Оно было адресовано Сунаде и призывало его содействию отделения северных провинций, суля за это высокое назначение в столице, если его усилия смогут повлиять на смену императора. Письмо было без подписи, но Акитада узнал печать. Она принадлежал к одному из сыновей бывшего императора. Этот молодой человек некоторое время считался наследным принцем, но был заменен в последовательности на сына императрицы, внука канцлера Фудзивары.

Из-за брачной политики Фудзивары, его интриг в императорской семье, всегда существовала опасность встать не на ту сторону, а жестокое наказание, как правило, несли невинные, верных слуги и усердные чиновники вместе с их семьями, а не высокопоставленные руководители.

Поэтому на бумагу Акитада смотрел с определенной долей страха. Она лежал на столе между черной стрелой, которая убила Кайбару и спасла жизнь Акитаде и лакированным футляром игры Тамако. Люди всюду играют в смертельные игры. Он был вынужден не только рисковать своей жизнью, чтобы защитить эту провинцию, но и отвечать за последствия, которые повлечет информация из этого зловещего письма. Все зависело от его, Акитады, заключения. Тем не менее, долг обязывает его доложить об этом. По капризу судьбы, он был вынужден разрушить жизни, карьеры, семьи, возможно, и свою собственную.

Акитада знал, что кто-то другой, скорее всего, поспешил бы сжечь это письмо и забыть ее содержание. Этиго была глухой провинцией. Если восстание здесь провалится, то недовольные императором заговорщики в столице вполне могут отказаться от своих устремлений.

Но решать, что представляет большую опасность для императора, было не в компетенции Акитады. А что, если новость о неудаче восстания в северной провинции побудит столичных заговорщиков на проведение отчаянной акции в центре империи? И где гарантия, что амбициозный претендент не станет снова, и снова организовывать заговоры?

Акитада поднял руки к лицу и застонал.

— В чем дело, муж? — в кабинет тихо вошла Тамако, ее широко раскрытые глаза выражали беспокойство. В утреннем свете она, хрупкая и беззащитная, смотрела на него, положив руки на свой растущий живот.

Акитада мрачно улыбнулся. — Боюсь, что я могу испортить жизнь нам обоим, — сказал он и закрыл глаза. — И я думаю, что могу подвести императора независимо от того, как я стану действовать.

Он услышал шорох ее шелкового платья, когда она опустилась рядом с ним, почувствовал тепло ее тела, когда она прижалась к нему. — Ты не можешь навредить мне, — прошептала она, — независимо от того, что бы ты ни сделал. Ты не такой. Она слегка отстранилась. — Ты не будешь собой, если станешь уклоняться от выполнения своего долга. И как ты можешь подвести императора, если вы исполняешь законы и свой долг?

Он покачал головой и улыбнулся на ее пыл. — Вот, — сказал он, подвигая письмо к ней. — Это влияет на нас и нашего не рожденного ребенка тоже. Читай!

Она прочитала и спросила:

— Кто это написал?

— Это печать принца Окисады.

У нее перехватило дыхание. — Я вижу. — Ее взгляд упал на лежащую на столе стрелу. — Ты мог бы прицелиться стрелой в темной пещере, если бы думал, что там двигается медведь?

Медведь? Пещера? Что она имеет в виду? Странно, но слова Тамако напомнили в воображении другую сцену: Белый медведь, собака Каору, длинный лук Каору. Рука Акитады потянулась за стрелой. Судя по ее длинным, красивым перьям, это была специальная стрела для состязаний, а не снаряд простого солдата. Он вспомнил изумление Хитомаро мастерством Каору в обращении с луком. Как и для его лейтенанта, его новый сержант стражников, оставался для Акитады загадкой.

Его удивляло образование Каору, отличавшее его отличие от других изгоев, но ему не хватало времени разобраться с этим, так как перед ним стояли более неотложные проблемы, которые надо было срочно решать. Был ли это ничего не значащие загадки, или это было как-то связано с политикой Уэсуги в провинции? И как это связано со смертью Кайбары?

— Акитада?

Голос жены вернул его в настоящее:

— Что?

— Я только хотела сказать, что ты не можешь знать ситуацию в столице. Если вы пустите стрелку, она может просто ранить медведя, или убить его детеныша. Тогда ты можешь пострадать, не медведь.